Вероятно, подобное перетягивание будущего в настоящее в творчестве бывших киберпанков вызвано тем, что американская действительность сегодня требует большего осмысления, нежели виртуальная реальность и глобальные перспективы всего человечества.
Уильям Гибсон, обладая обостренным восприятием духа времени, в художественной форме (Стерлинг делает это более технократично и системно) синтезирует будущее из тех его фрагментов и образов, которые распознает уже сегодня. Уместно будет привести здесь известную фразу Гибсона о том, что «будущее уже наступило, просто оно неравномерно распределено». В то же время собрат по писательскому труду Нил Стивенсон, причисляемый одно время к киберпанку, в своем «барочном цикле» занялся анализом причин возникновения настоящего именно в наблюдаемой нами форме и забрался в этом дальше и глубже, нежели осмелились это сделать авторы «Машины различий».
Если «Распознавание образов» открыло в творчестве Гибсона новый этап, определяющийся прежде всего отдалением от фантастики и миграцией в сторону «основного потока», то «Страна призраков» зафиксировала и закрепила эти изменения.
Впрочем, подобный исход был предопределен. Еще в начале своей писательской карьеры в одном из интервью Гибсон говорил о том, что 95 % книг, издающихся под ярлыком «научная фантастика», он просто не может читать, а наиболее любопытные вещи появляются на стыках жанров. Да и само отнесение книги к жанру научной фантастики для него является прежде всего маркетинговым приемом. Применительно к книге самого Гибсона это означает, что читатели, которым она понравится, скорее всего, предпочитают книги «основного потока». Ведь «Страна призраков» и вышла в нежанровой серии. Однако, хотя она и существенно уступает «Нейроманту», настоящему любителю фантастики игнорировать ее не стоит.
Сергей ШИКАРЕВ
СТАТИСТИКА
В светлое будущее — на «Титанике»
Писатель и критик Василий Мидянин предложил участникам нашего интернет-опроса окончательно разрешить вечный вопрос: «Кто виноват в кризисе отечественной фантастики?» Ответы распределились следующим образом:
Издатели, которым выгодно прививать читателю дурной вкус — 13 %;
Книготорговцы, работающие с книгой, как с обычным товаром — 4 %;
Критики, погрязшие в некомпетентности, клановых разборках и корпоративной солидарности — 1 %;
Писатели, которые заботятся лишь о собственных тиражах и гонорарах — 9 %;
Читатели, которые голосуют рублем за низкопробные боевики — 16 %;
Никто не виноват, ибо, согласно закону Старджона, 90 % выпускаемой литературы является браком — 28 %;
Никакого кризиса нет, эти панические настроения стабильно возникают раз в несколько лет — 28 %.
Всего в голосовании приняли участие 702 человека.
Тема глубокого кризиса отечественной фантастики вот уже почти два десятка лет беспокоит читателей — с тех самых пор, как золотой век шестидесятых, серебряные семидесятые и бронзовые восьмидесятые превратились в черную дыру девяностых. Не перестает стучаться в сердца поклонников литературы о необычном пепел проклятого вопроса российской интеллигенции: кто виноват?…
Мне довелось примерить шкуру каждого из перечисленных в данном опросе «злодеев»: читателя, книготорговца, писателя, критика, издателя. Неоднократно побывав по разные стороны баррикад и на личном опыте оценив правдоподобие многочисленных легенд, витающих над каждой из них, я по просьбе журнала «Если» разработал опрос, результаты которого представлены вашему вниманию.
Около трети проголосовавших сочло, что главный виновник сложившегося положения вещей — Старджон, заявивший когда-то, что 90 % всего написанного — макулатура. Но если в советское время в фантастике ежегодно выходило три десятка книг, и 10 % шедевров сияли среди них, словно бриллианты, то сейчас, когда только дебютных романов на последней конференции «Звездный мост» в Харькове было заявлено больше ста, значительные произведения безнадежно теряются среди Гималаев проходняка, однодневок и просто мусора. Качественные, серьезные, интересные фантастические тексты никуда не делись, вдумчивому читателю по-прежнему регулярно находится пища для ума, однако человек, плохо ориентирующийся в литературном процессе, пытающийся обнаружить такие произведения наугад, скорее всего, наткнется на дрянь — просто по теории вероятностей и закону больших чисел. И вполне закономерно окажется раздосадован.