Как бы то ни было, экзамены он сдал успешно. Что же касается взаимоотношений с одноклассниками, то все волшебным образом изменилось в один прекрасный день, когда молодой Старджон любопытства ради заглянул в гимнастический зал, где как раз тренировались члены школьной сборной. Вид параллельных брусьев и того, что на них выделывали его сверстники, сразил его наповал. Старджон решил во что бы то ни стало научиться делать то же самое.
С исступлением религиозного фанатика он отныне вставал с постели в пять утра, заканчивая тренировки поздним вечером. Результаты не замедлили сказаться: не прошло и года, как он прибавил в весе почти 30 килограммов и накачал изрядные мускулы. По крайней мере, шутки и подначки в классе на его счет разом прекратились. На втором году обучения он уже был капитаном школьной гимнастической команды. Но тут случилось страшное. Однажды утром 15-летний юноша почувствовал себя плохо. Через двое суток Тед уже не вставал с постели. Диагноз врачей не сулил ничего хорошего — суставной ревматизм. И хотя со временем Старджон вылечился, на серьезных занятиях спортом можно было поставить крест. Сказать, что это был крах всех надежд, значит ничего не сказать. Хуже того, неприятности начались и в семье. Отчим совсем помешался на своей любви к литературе — хотя дома имелось радио, детям его слушать не дозволялось, вместо этого им было вменено в обязанность ежевечернее полуторачасовое чтение в семейной библиотеке. Правда, именно тогда среди «серьезной» литературы на глаза Старджону-младшему впервые попались и такие сочинения, как «Война миров» Уэллса и «20 000 лье под водой» Жюля Верна.
После окончания школы путь Теда лежал в колледж. На сей раз отчиму было заявлено твердо и непреклонно: никакой тяги к наукам его пасынок не испытывает. А манит его другая стихия — морская.
Уже тогда молодой Теодор Старджон, успевший испытать жестокое разочарование, понял, что превыше всего на свете ценит свободу. Свободу передвижения, мыслей, самовыражения. Поэтому ноги сами привели его в Мореходное училище штата Пенсильвания. Подаренных бабушкой к окончанию школы ста долларов почти хватало на плату за обучение, и Тед поступил в училище, где ему привили почтение к дисциплине и умение вкалывать так, что чертям становилось тошно. Может, из него и вышел бы неплохой морской офицер, однако незадолго до выпуска Старджон неожиданно для всех бросил учебу и нанялся на первую же посудину в порту простым матросом. Ему тогда исполнилось 17 лет.
В плаваниях он провел три года. А потом на короткое время осел на одном из Багамских островов. Работа была непыльной — управляющий отеля, расположенного в тропическом курортном раю! Впрочем, он никогда не чурался любой работы. В разные периоды жизни Старджон крутил баранку грузовика, чинил электроаппаратуру, работал поваром, автомехаником, столяром, мусорщиком, стекольщиком, разнорабочим в цирке… Во время войны (в армию его не взяли по состоянию здоровья) трудился в тылу, два года провел в Пуэрто-Рико — рабочим на военном аэродроме, докером, бульдозеристом. Затем снял дом на Санта-Крусе — крупнейшем из Виргинских островов, позже ставшем местом действия одного из лучших рассказов писателя, «Крошка и чудовище». А по возвращении в Штаты в 1944 году попробовал себя на «агентском» поприще — работал сначала в рекламном агентстве, потом в литературном. Еще он подвизался в журнале «Time», где вел колонку книжных рецензий… Столь же часто, как профессии, Старджон менял и места жительства…
Ну куда еще — с таким богатым опытом и такой страстной потребностью делать все «напоперек» — могла привести его извилистая жизненная колея, кроме научной фантастики!
* * *Писать он начал, плавая по морям-океанам. Его первыми профессиональными публикациями стали микрорассказики, которые он успел настрочить для некоего газетного синдиката во время краткой стоянки в порту. Но что это за опусы и где именно напечатаны, писатель сам забыл напрочь. Зато точно помнил, что за все получил, страшно сказать, целых пять долларов. В те юные годы первый гонорар настолько потряс его, что Старджон дал себе зарок — когда-нибудь полностью забросить всякую иную работу, кроме литературного труда. Это вскоре и произошло.