Он неприятно скрипит зубами.
— Зато мы можем вывести «Мальчика», — бодро говорит Кэп. — Что там, стена? Стена — тьфу, стену мы протараним. И затем вот так, малым ходом — по периметру, по периметру… «Мальчик», ручаюсь, превратит эти бараки в щепу… Сирену запустим, ну — брызнут оттуда, как тараканы…
— Ты уверен, что не наткнешься на встречный огонь?
— Это вряд ли. Артиллерию, если уж ее по-настоящему ставить, нужно долго практиковать. Мы бы знали. Стрельбу из гаубицы не замаскируешь.
— А если они для этого используют «внутренний мир»?
— «Внутренний мир», скорее всего, не креативен, — вступает в разговор Аль. — Он слишком молод, у него низкий онтологический потенциал. Там можно жить, несомненно, но вряд ли там можно что-нибудь создавать.
— То есть силовое преимущество у нас все-таки есть?
— Подождите, — говорю я, как болванчик поворачивая голову то к одному, то к другому. — Вы это о чем? Вы что, собираетесь развязать здесь войну?
— Ты можешь предложить другой выход? — спрашивает Обермайер.
— Тогда чем мы будем отличаться от них?
— Минуточку, — нетерпеливо говорит Аль. — Опасность ведь состоит не в том, что они вдруг попытаются захватить в городе власть. Да это и невозможно: у нас в городе власти нет. Если даже они и сформируют какой-нибудь Комитет, какую-нибудь Особую Тройку, якобы наделенную чрезвычайными полномочиями, то все равно окажутся в пустоте: у них не будет инструментов реального принуждения. В этом и заключается наша сила: свободного гражданина, кабальеро, сеньора ни к чему принудить нельзя. Но это пока свободные граждане в большинстве. Однако если с какого-то момента гусанос станут преобладать, а мне кажется почему-то, что именно к этому и идет, то мир начнет подстраиваться под них. Среда будет институционально преобразована. Возникнет тот социальный инструментарий, которого пока нет.
Леший, продолжая шевелить пальцами в воздухе, деликатно покашливает и говорит:
— Я тут собрал некоторую статистику. Вот график возрастания для свободных граждан, а вот — для гусанос. Смотрите: темпы не в нашу пользу различаются почти в восемь раз. Сходимость имеет очень высокий коэффициент.
На диаграмме, которая повисает в воздухе, хорошо заметно, что нижняя, багрового цвета, кривая ощутимо догоняет зеленую.
— И вот еще что, — проникновенно говорит Леший. — С аффилированных сайтов вся прежняя реклама удалена. Как будто ее вымели железной метлой. Складывается ощущение, что наш портал взят под контроль. Видите число повторных визовых обращений? Оно в точности совпадает с числом выданных виз. А это свидетельствует о чем? Все «туристы», которые сейчас идут в город, — это гусанос. Никакого притока со стороны у нас уже нет. То есть гусанос приходят, якобы на один день, и остаются здесь навсегда: вживаются, вероятно, осваиваются, овладевают методологией виртуального бытия. Похоже, выбрана стратегия тотального оседания. Скоро они действительно будут преобладать.
Воцаряется гнетущая тишина. Удавка, захлестнувшая нас, стягивается мертвым узлом.
Ее уже не ослабить.
И вдруг Обермайер выпрямляется, как щелкунчик, и дергает судорожно щекой.
Лицо его искажает гримаса.
— Ну, не сразу, не сразу, — сквозь зубы неприязненно цедит он. — Чтобы дорасти от покемона до аватары, потребуется какое-то время.
— Месяца три-четыре, — подумав, кивает Аль.
— И все равно, — говорит Леший. — Посмотрите экстраполяцию. При сохранении тех же параметров точка пересечения графиков не так уж и далека. Тоже примерно четыре месяца. Если точнее — сто двадцать пять дней…
Алиса неожиданно восклицает:
— То-то я вижу, что покемоны теперь на одно лицо. Все туристы — как будто генетические близнецы. Я-то думала, у них фантазии недостает.
Обермайер спрашивает:
— Мы можем отключить свободный портал?
— Нет, — отвечает Аль. — Мы потеряем на этом практически всю поддержку. Мощности для такой фактуры не хватит — есть опасность, что тогда распадется весь мир.
Они оба обозревают макет. И тут подает голос Платоша.
— А кому подчиняются гномы? — интересуется он.
Будто разверзается небо. В комнате вновь воцаряется напряженная тишина.
Замирают пальцы у Лешего.
Обермайер выпучивает глаза, как разбуженный сом. Мигают цветные огни. Наконец Аль говорит:
— Это вопрос… По идее, гномы подчиняются каждому, кто отдает им приказ.