— У нас ведь давно уже нет психопатов такого рода, Орлан?
— Есть, сэр, и довольно много. Это одна из тех редких душевных болезней, которую Консилиум 2180 года решил не устранять из генома. Конечно, генетически она преодолевается, но многие предпочитают обычное лечение. С одной стороны, двухполюсная мания ужасна, если ею не заниматься, но в то же время именно благодаря ей в истории человечества появлялись великие гении.
— Ты хочешь сказать, что она до сих пор лечится по старинке? Я имею в виду тех, кто решил оставить в своих генах это заболевание.
— Да, в основном… С помощью лекарств смягчаются резкие переходы от одной стадии к другой и полностью устраняются тяжелые приступы.
Президент что-то искал в УНЭНе — универсальной энциклопедии, — поэтому очередной его вопрос последовал лишь через несколько секунд:
— При этом психиатры, кажется, используют в качестве лекарства литий?
— Да-да, литий. Эта терапия сегодня проводится в сочетании с генетическим лечением, и больному дают минимальное количество препарата, которое не вызывает побочных явлений. На самом деле тут очень важно, чтобы психиатр постоянно наблюдал за пациентом.
— Так почему же люди не подвергают свой организм генетическому вмешательству, чтобы покончить с приступами раз и навсегда? Разве они не мечтают об окончательном исцелении?
— Сэр, если я не ошибаюсь, именно эта генетическая аномалия заставляет наших врагов отправляться бог знает за сколько световых лет, чтобы уничтожать другие цивилизации. В стадии маниакального приступа люди, страдающие двухполюсной манией, не нуждаются во сне, в них пробуждается бешеная жажда деятельности…
— И поэтому Консилиум ее не запретил? — прервал меня Президент.
— Консилиум прислушивался к мнению доктора Эмильса Кироги, который сам был депрессивным маньяком. И сделать столько, сколько сделал Кироги, мог только суперчеловек.
— Значит, в маниакальной стадии они считают себя суперлюдьми?
— Что-то в этом роде.
— А депрессия?
— Это ужасная штука. Поистине ужасная. Под ее влиянием многие кончают жизнь самоубийством.
— Прости, пожалуйста, но много ли сейчас совершается самоубийств на Земле?
— Их почти нет, сэр. Разумеется, исключения из правил всегда бывают…
— Консилиум не ликвидировал болезнь, которая может привести к самоубийству?
— Безответная любовь тоже может привести к самоубийству, сэр, но я уверен, что никому в голову не приходило запретить ее.
— Не играйте словами, психолог, мне сейчас не до шуток!
— А я и не шучу. У меня было шесть пациентов-«двухполюсников». Уверяю вас, что, пообщавшись с ними, я понял, чем руководствовался Консилиум, принимая подобное решение. Двухполюсная мания, видимо, есть не что иное, как человеческая сущность, доведенная до крайности. Вы взялись бы врачевать человеческую сущность, сэр?
— Хорошо, оставим это. Не время углубляться в вопросы философии. Просто я не понимаю, почему же мы тогда искоренили аутизм и шизофрению.
— Потому что их никто не защищал. Консилиум использовал именно такой подход. А «двухполюсники» отстаивали право на свое заболевание.
— Понимаю. Значит, ты считаешь, что мы находимся на границе радиуса действия пришельцев?
— Именно так. Но если бы они изобрели способ перемещения в космосе с большей скоростью, то, возможно, им удалось бы отодвинуть время очередной депрессии, и в этом случае они бы с нами не церемонились.
— Тот тип, который вступил с нами в переговоры, не выглядел угнетенным.
— Видимо, приступ еще не наступил. В то же время его поведение было не очень воинственным.
— «Добро пожаловать на уничтожение!» — процитировал Президент.
— Весь этот разговор почти не имел смысла, если не считать, что он был попыткой извинения.
— Извинения?
— Перед самими собой, я думаю. Разве слова пришельца не звучали так, будто он говорит с самим собой? Лично мне так показалось. Он успокаивал нас, сэр, и давал разъяснения. Туманные, но вполне искренние. Думаю, в этот момент у чужаков еще длился период просветления, и они отдавали себе отчет в том, что покупать чучело лисы глупо.
— Чучело чего?
— Лисы. Эта фраза досталась нам в наследство от «двухполюсников».
— Не понимаю.
— На эту тему есть одна старая притча. Ее автор, Кай Редфилд Джеймисон, была психиатром и одновременно «двухполюсником», и в один из своих маниакальных приступов она купила чучело лисы.