Я позволил нескольким андроидам — хотя на самом деле они были всего лишь говорящими роботами — вести предварительный опрос с помощью списка стандартных вопросов, специально адаптированных мною для этого расследования. Самые коварные вопросы я задам сам и позже.
Но сначала я хотел осмотреть труп.
Панорамирование и сравнение с масштабами Луны помогло увидеть, где было обнаружено тело. Мальчик лежал рядом с новым куполом, строившимся на замену того поселения, где жил он со своей семьей. В новом куполе совсем недавно установили приборы для поддержания гравитации и окружающей среды. Предполагалось, что окружающая среда будет в точности как на Земле, вплоть до определенной смеси кислорода и двуокиси углерода в воздухе. Терраформеры работали над лунной пылью, пытаясь сделать ее похожей на земную грязь, но эксперимент явно проваливался.
Новому поселению, похоже, предстояло стать точной копией старого, только с более усовершенствованными фильтрами.
Чтобы получить качественное трехмерное изображение тела, мне пришлось задействовать всех пятерых роботов СиниерСорса, как и три ВР-камеры и единственный голоимиджер.
Для восьмилетнего ребенка Чен был слишком мал и выглядел мальчишкой, растущим в условиях низкой гравитации: узкие плечики и такая плоская худая спина, что позвоночник и лопатки выпирали даже через рубашку, а штаны казались слишком широкими. Как ни странно, он оказался босым. Голова повернута набок, рот полуоткрыт и забит пылью. Волосы, которым полагалось быть черными, казались почти седыми от пыли, миндалевидные глаза зажмурены.
Я заставил роботов сделать множество снимков, чтобы потом все еще раз рассмотреть. И мне требовалось знать, не было ли то, что казалось синяками, чем-то совершенно другим.
Синяки тянулись по его щеке, сбегали под подбородок и появлялись на предплечьях. Далее они становились совсем маленькими и шли от локтей до запястий, хотя не были расположены на равном расстоянии.
А вот синяк на лице был ужасающим и закрывал большую часть щеки, линию челюсти, расползаясь до середины шеи.
Если это — синяки, значит, мальчик получил их до того, как умер. То есть кто-то его зверски избил.
Но я не был готов принять лежавшую на поверхности версию и, кроме того, опасался, что принял за синяки явление, с которым не был знаком. Нечто, считавшееся обитателями лунных колоний совершенно нормальным и ничуть не подозрительным.
Поэтому я требовал от роботов всю информацию, какую только можно получить, не переворачивая тело. Фотографии и снимки с видеокамер были поразительно четкими. Но я хотел большего.
Будь я на месте преступления, непременно наклонился бы над телом и хорошенько его обнюхал. Можно узнать очень многое по тому, как пахнет труп — и речь не только о разложении. Одеколон, которым сбрызнули рубашку, аромат кедрового масла на руках, слабая вонь жира, идущая от затылочной части шеи… Иногда этого достаточно, чтобы закончить дело.
Вот только у меня не было ни времени, ни возможности вдохнуть глоток воздуха. Поэтому я лишь заставил роботов взять пробы воздуха, вплоть до самого незначительного компонента, в надежде, что смогу скормить данные нашему компьютеру из экспертной лаборатории и сделать анализ запахов. Конечно, это не так эффективно, как оценить их собственным носом, но, возможно, даст мне понятие о том, с чем я столкнулся.
Я также потребовал от роботов передать изображение местности и был поражен, увидев таблички на английском, объявляющие запрет на доступ в эту часть нового конуса.
Никто об этом не упоминал.
Мало того, никто не упоминал, каким образом было обнаружено тело мальчика.
Я немедленно озвучил ряд приказов: не трогать тело, пока не закончено расследование, никому — ни человеку, ни участвующему в расследовании роботу — не появляться в этом месте, пока идет работа, и ни в коем случае не передавать полученную информацию третьим лицам.
Последнее было самой большой проблемой, поскольку сведения, полученные роботами, зачастую имели более одного легального владельца. Я понятия не имел, принадлежат ли роботы, которых я использовал, исключительно СиниерСорсу или одолжены у «Проктор Майнинг».
Я вообще о многом не имел понятия.
В желудке все перевернулось, и мне стало дурно, впервые за много лет. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул.
Когда я работал на Департамент полиции Нью-Йорка, время от времени приходилось цапаться с боссами. Меня знали как одного из самых своенравных и удачливых детективов в «убойном» отделе. Если преступление действительно хотели раскрыть — значит, поручали расследование мне. Но в таком случае миритесь с моим характером и острым языком.