Здесь приходилось постоянно одергивать себя: я знал, чем рискую, да и здешние боссы не стоили моих нервов.
Я мог добиться своего и раскрыть дело, не тратя на них перлы своего остроумия.
Но в этом случае молчать не имело смысла. СиниерСорс дал мне невыполнимую задачу с немыслимыми сроками и каким-то образом ожидал, что я ее решу.
Может, если бы я сразу расписался в собственной некомпетентности, пришлось бы всего-навсего терпеть последствия понижения. А вдруг я всего лишь получил бы дисциплинарное взыскание…
Может, если бы я с самого начала задокументировал все, у меня оказалось бы достаточно свидетельств, чтобы обратиться к одному из престарелых адвокатов, живущих здесь, и попросить его или его земного коллегу оспорить мое неминуемое изгнание в гравитационный мир.
Потому что я не мог работать с тем, что имел.
Я настроил очки и компьютерные средства резервирования на сохранение каждой крупицы информации. Закончив, снял маску и повесил на специально предназначенный для этого ремешок.
И только потом устремился в офис босса, стараясь не думать о том, чем рискую.
Мой босс, Райя Эофф, украсила фотографиями из дома все свободное пространство. Здесь были снимки всей ее семьи, начиная от прадеда с прабабкой и заканчивая правнучкой, которую она никогда не видела. Райя страдала от прогрессирующего остеопороза и должна была подписать специальный отказ от претензий, чтобы получить право на проживание в СиниерСорсе, поскольку жизнь в космосе часто приводила к утечке кальция из костей.
Но со слабыми костями было легче жить здесь, чем на Земле. Доктор записал Райю в подопытные морские свинки: очевидно, ему было интересно узнать, как долго может выжить в невесомости крайне ослабленный организм. Исследование давно закончилось, Райя вот уже второй десяток лет жила в СиниерСорсе, и, не знай вы ее историю, наверняка посчитали бы худую женщину с серебряными волосами одной из самых спортивных старушек, которых вам довелось видеть.
— Надеюсь, у вас важные сведения, — приветствовала она меня с порога. — Помните о сроках.
— Знаю, — кивнул я. — Если результаты нужны вам к завтрашнему дню, придется дать мне бригаду детективов и нескольких экспертов.
Мой голос не дрогнул. Уже плюс. Я попытался представить себя на Земле, предъявляющим такие же требования в полицейском участке, но это было сложно.
В Департаменте полиции Нью-Йорка никто не плавает в невесомости.
— У нас не хватает бюджета на целую бригаду, — буркнула она, не глядя на меня и складывая руки на животе. Пальцы были унизаны кольцами: некоторые из них старше ее самой. Под подбородком плавало колье: однажды она рассказала, что носила его с двенадцати лет и никогда не снимала.
Желудок опять скрутило. Дурнота усиливалась.
— Если вы не сможете дать мне помощников, — предупредил я, — значит, не получите контракта.
— Хотите сказать, что не можете раскрыть это преступление? — уточнила она.
Я напрягся. Подобного я еще не говорил. Так что на удочку не попадусь… Медленно, чтобы не ляпнуть того, о чем позже пожалею, я произнес:
— Хочу сказать, что не сумею раскрыть преступление за те сроки, что мне дали, и с теми сведениями, которые имею.
— Но вы самый сообразительный детектив из всех, кто у меня под началом!
Такое утверждение должно было бы утешить меня. Увы!
— Наверное, если речь идет о земных преступлениях, — согласился я. — Но я ничего не знаю о Луне.
— Того, что знаете, вполне достаточно.
Я покачал головой, но тут же пожалел об этом, поскольку это движение послало меня сразу в двух противоположных направлениях. Я уже избавился от всех резких жестов, но покачивание головой относилось к разряду дурных привычек. Кроме того, я никогда не думал о нем, как о движении — только как о средстве общения.
— Вздор! — бросила она. — Скажите, кого вы подозреваете и почему.
— Я никого не подозреваю. И ничего не знаю о родственных связях мальчика. Может, он сам выбрался из поселения и пришел к новому конусу! Я даже не уверен, что его убили.
Я услышал старые, знакомые нотки в голосе. Легкое раздражение, угрожающее перейти в пронзительный крик.
Райя схватилась за поручень, вделанный в одну из стен.
— Что побуждает вас заявлять это?
Волосы на затылке встали дыбом… вернее, встали бы, если бы уже не стояли по стойке смирно от недостатка гравитации. Все же то ощущение, которое бабушка называла не иначе как «кто-то прошел по твоей могиле», заставило меня передернуться.