Удача «Гаррисона Бержерона» вызвала к жизни еще два римейка — полнометражный одноименный фильм 2006–го и короткометражку «2081», вышедшую тремя годами позже. В последней красивые люди обязаны носить специальные маски, а физически сильные — специальные гири, уравновешивающие их преимущество перед хилыми и слабыми. За этим следит чиновник, который носит титул Главного Инвалидатора Соединенных Штатов (Handicapper General) — по аналогии с известным титулом главы федерального ведомства общественного здоровья Соединенных Штатов (Surgeon General), Именно он ответственен за то, чтобы все американцы обрели подлинное равенство, став поголовно людьми с ограниченными физическими возможностями — не говоря уже об умственных.
А возвращаясь к музыке как «инакомыслию», можно привести одно из последних интервью, данное Куртом Воннегутом за год до его смерти в 2007–м. Смерть большого чудака и мистификатора тоже вышла совершенно воннегутовской — результат черепно-мозговой травмы, полученной при падении в собственном доме. А в интервью были пророческие слова: «Какими бы коррумпированными, алчными и бессердечными ни становились наше правительство, наш большой бизнес, наши СМИ, наши религиозные и благотворительные организации, музыка никогда не утратит очарования. Если когда-нибудь я все же умру — не дай Бог, конечно, — прошу написать на моей могиле такую эпитафию: «Для него необходимым и достаточным доказательством существования Бога была музыка».
Вл. ГАКОВ
Александр и Надежда Навара
Побочный эффект
Ворота тюрьмы «Бредшоу» открылись.
Человек глубоко вдохнул, словно ныряльщик перед погружением, и пересек заветную черту. Остановился, высоко задрал голову и, не щурясь, до рези в глазах, уставился на расплавленный шар солнца.
— Удачи тебе, Шон. И до встречи.
Мужчина обернулся.
— Знаешь, босс, у тебя классная тюряга. Просто замечательная. Даже немного жаль, что я ее больше не увижу. Прощай, босс.
— Если бы свиньи умели летать… — охранник улыбнулся. — Ты вор, Шон О'Райли, им и останешься. Помни, ты всегда желанный гость в «Бредшоу». До свидания.
— Прощай, — упрямо буркнул бывший заключенный. Забросил за плечи мешок с пожитками и деловито запылил казенными башмаками напрямик, через выжженную прерию, к проселку. Там, на обочине дороги, стоял потрепанный пикап.
Дверь машины распахнулась, и водитель сграбастал руку Шона здоровенными волосатыми лапищами.
— Здорово, Шонни-бой! Как оно, на свободе-то?
— Еще не понял, Майки, — честно признался тот и залез в кабину.
Водила вытащил из бардачка бутылку «Дикой индейки», свернул «птице» черную головку и передал товарищу:
— На, хлебни для вразумления.
Шон сделал быстрый, жадный глоток. Перевел дыхание и снова, уже не торопясь, приложился.
— Знаешь, на свободе есть две по-настоящему ценные вещи, — сказал он чуть погодя. — Верные друзья и доброе пойло. Спасибо тебе.
— Очухался, — Майк удовлетворенно кивнул и повернул ключ зажигания.
О'Райли поудобнее устроился на сиденье и скомандовал:
— Поехали.
«Додж» вырулил на асфальт и шустро побежал по проселку в направлении Гендерсена. Через пару минут впереди показалась развилка. Машина свернула на Остин.
Гостиница «Эль Торро» примостилась на съезде с Восемьдесят Первого у Сан-Маркоса. Там и праздновали освобождение. Мексиканец — хозяин заведения и деловой партнер Шона — расстарался на совесть. Синьорины, еда и выпивка по высшему разряду.
Далеко за полночь, когда бар наконец покинул последний случайный посетитель, в кабаке остались только свои.
Верзила Майкл Скорчак — двигатели, рули и колеса. Невысокий жилистый очкарик Тимоти Аткинсон, выпускник политехнического колледжа, — специальное оборудование и оснастка. Хуан Мария Перейра — финансы и внешние связи. И, само собой, глава предприятия мистер О'Райли — потомственный грабитель. Отсутствовал только Вильям Ли — отдел безопасности. Афроамериканцу не повезло. Пять лет назад, когда копы повязали банду на очередном налете, совсем некстати всплыли его старые грешки. Судья — должно быть, закоренелый расист — щедро накинул Ли еще десятку.