– Нет уж, спасибо, – сказала Чемберс.
– Вы принесли мне мои пять сотен часов?
– Нет.
– Тогда отправляйтесь в Москву. В 1847 год. Высылаю вам нужные подробности. Собирайте все растраченное время до того, как клиент оставит город в 1849 году, затем перескакивайте в 1868–й и вручите клиенту его долю. Он будет ждать вас.
– Гнор...
– Найдется у вас на борту лишний соединитель?
– Есть парочка, – кивнул Мартин.
– Хорошо. Ему понадобится один. А вам придется научить его пользоваться этой штуковиной.
– Что–то слишком много хлопот за пять процентов, – сухо заметила Чемберс.
– Неужели вы в самом деле так считаете? – Перегнувшись через оператора, Гнор нажал кнопку старта, добавив уже по–русски: – До свиданья, лузеры.
– 5 февраля, 1847,28, – проговорил Мартин. – Местное время 3:40 пополудни. Ставим задержку на ноль... Прибыли!
За открытой им дверью обнаружилась серая пелена.
– А мне казалось, ты снял задержку, – проговорила Чемберс.
– Снял.
– Тогда откуда взялась эта серая пустота?
Янина выглянула наружу:
– Разве это не двор?
Из тумана донесся приглушенный грохот колес кареты по булыжной мостовой.
– Привет тебе, Москва, – чинно поздоровался Мартин, покидая корабль.
– Только ничего не трогай, – приказала Чемберс Янине.
– А ты уверена, что мы правильно поступаем, не оставляя ее в корабле? – сказал Мартин, наставляя паузер на дверь.
– Ты хочешь, чтобы она натворила дел в наше отсутствие?
– Тонко подмечено.
Войдя в гостиную, Чемберс обнаружила в ней застывшего молодого человека, чисто выбритого, с оттопыренными ушами. Мартин покачал головой:
– Он изо всех сил пытается выглядеть ослепительным кавалером.
– Что ему никоим образом не удается, – подметила Чемберс.
Янина выдула пузырь.
– И кто это у нас будет?
– Лев Толстой, – отрекомендовал Мартин.
– Тот самый тип, который написал груду толстых–претолстых книг?
– Именно так... тот самый тип, который написал груду толстых–претолстых книг, – согласилась Чемберс. – Но несколько последующих лет он будет только играть в карты и закладывать за воротник. И заниматься еще кое–чем.
Янина приподняла бровь:
– Можно узнать, чем именно?
Чемберс настроила линию и указала на клубок переплетенных конечностей в спальне.
– Ух ты, – выдохнула Янина.
– 22 сентября, 1868,28, – объявил Мартин. – Местное время 7:51 пополудни.
Они вышли во двор, и Мартин постучал в дверь. Открыл человек в крестьянской рубахе, темная, еще не разделившаяся надвое борода его уже обнаруживала признаки седины.
– Это он хорошо придумал, когда отрастил длинные волосы, чтобы спрятать уши, – заметила Янина.
– Спасибо. Обратиться к вам мне посоветовала жена, – с легким акцентом произнес по–английски Толстой.
Янина покраснела:
– Ох, простите, я и не знала,, что вы говорите по–английски.
– Я говорю на многих языках. – Толстой распахнул дверь пошире. – Прошу вас, входите. Я ожидал вас.
Они проследовали за Толстым в кабинет, Чемберс поставила чемоданчик на стол и откинула крышку. Писатель завороженно смотрел на скопление ярких нитей.
– Это и есть моя беспутная юность? – Поймав утвердительный кивок Мартина, он вновь обратил взор к яркой поре своей жизни.
– Она куда прекраснее, чем помнится мне. – Толстой повел рукой в сторону светящихся нитей и сразу отдернул ладонь. – Могу ли я прикоснуться к ним?
– Только соблюдая меры предосторожности. – Мартин достал из брезентовой сумки пару перчаток и подал их Толстому. – Иначе время рассеется.
Он показал писателю небольшую черную коробочку.
– Это соединитель. Когда вы захотите воспользоваться временем, поставьте ее сюда. Закройте коробочку, нажмите защелку. Всякий, кто находится в пределах двадцати футов от вас, ощутит поток лишнего времени. Когда вы откроете защелку или когда лишнее время кончится, вас вернут в собственный обыкновенный временной поток в той самой точке, где вы оставили его.
Мартин показал, как надо поступать, а потом убедился, что Толстой делает все правильно.
– Вы все поняли?
– Да, спасибо.
Мартин вновь запустил руку в сумку и извлек из нее отливавшую тусклым серебром емкость.
– Храните время только в ней и плотно заворачивайте крышку.
Он начал перекладывать время из чемоданчика в емкость. Переложив ровно 70 процентов, он закрутил крышку и передал емкость Толстому, с завистью смотревшему на только что закрытый Чемберс чемоданчик.
– Приятного времяпрепровождения, – проговорила она, направляясь к двери.