– Ты и сам сияешь, как начищенный пятак, – усмехнулась Чемберс.
– А ты хихикаешь, – отреагировал Мартин, прежде чем подтвердить стандартную процедуру отлета.
– Я счастлива. Настало время, которое не могло мне и присниться, вот я и хихикаю. – Она направила корабль к Рельсу.
– Забавно, – молвил Мартин. – А я бы сказал, что веселящего газа5 надышалась.
– Это я–то надышалась?
– За все годы нашей совместной работы ты единственный раз смеялась, когда я случайно напустил в атмосферу закись азота. – Он отдал распоряжение оператору Рельса начинать запуск. – Неужели забыла: ты же сама всегда попрекаешь меня этим случаем. Признайся, ты ведь не из смешливых.
– Верно, – согласилась Чемберс. – Я не из смешливых.
Мартин поставил задержку.
– Прибыли! 17 апреля, 1983,00, 22:06:53. – Он повернулся в кресле. – А знаешь, у меня даже голова покруживается...
Чемберс поднялась, а потом рухнула в кресло.
– Янина, – выдавила она.
– Ее здесь нет, – подытожил Мартин, после того как они с Чемберс ввалились в квартиру Янины.
– Что и следовало доказать.
– Она забрала учебники.
– И оставила коробки из–под пиццы. – Чемберс взяла верхнюю. Янина оставила на ней трогательные послания: ПРОСТИТЕ МЕНЯ и СПАСИБО.
– Мы можем вернуться...
– Смеешься? – спросила Чемберс. – И опять запутать временную линию? Крестный Отец этого не простит.
– Можно иначе. Девица должна проявиться в каких–нибудь регистрационных журналах.
Чемберс села на кушетку Янины и вздохнула:
– Бессмысленно. Ты был прав. Крестный Отец говорил о судьбе.
Он знал, что так и должно случиться. Стало быть, теперь «все будет так, как и должно быть».
Мартин сел возле Чемберс.
– Собрать временной утиль в очереди нам предложила Янина. – И она оставила нам половину.
– Половина чертовой кучи также называется чертовой кучей.
Чемберс улыбнулась из глубин своей постазотной головной боли.
– Триста шестьдесят шесть тысяч девятьсот двенадцать буррито, – заключила она.
Заведующая кафедрой хронобиологии Калифорнийского университета в Беркли, откинула со лба прядь седых волос и обратилась к последней ниточке времени, свернувшейся запутанным клубком на дне тусклой серебряной емкости.
– Я не теряла времени даром, – проговорила она. Женщина завернула крышку на емкости и убрала последнюю в ящик стола, где также находились пара перчаток, небольшая черная коробочка, три крохотных поблекших от времени блистера, медаль Нобелевского лауреата и пачка арбузной жевательной резинки. Она вынула эту пачку – как приятно, хотя и неловко снова ощутить себя молодой, – а потом задвинула ящик и заперла его.
Физика в ее время сделалась довольно странной, но еще недостаточно странной для рутинного путешествия во времени. Человечество еще не познакомилось с другими разумными существами, и Янине не пришлось более столкнуться со сборщиками временного утиля. Жизнь ее к концу сделалась удивительно рутинной.
Тем не менее она хорошо распорядилась своим временем. Исследования привели ее к новым представлениям о влиянии скорости движения на время в пути, а также существованию серьезных, подчиняющихся суточному ритму расстройств, коренящихся в основе десятка умственных и физических болезней. Коллеги–хронобиологи с каждым годом все более расширяли области применения.
Откинувшись на спинку кресла, она положила ноги на стол и отправила в рот пластинку жевательной резинки.
Физика все догонит, и физиология будет готова.
Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ
© Heather Lindsley. Where the Time Goes. 2009. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2009 году.
Юлия Галанина Зверинец
Иллюстрация Владимира ОВЧИННИКОВА
Вдоль стены осторожно пробиралось Умное Слово, поджав хвост и семеня мохнатыми лапками. Может быть, это была Квинтэссенция. А может, еще что - хвост-то оно поджало, а Мякиш и так был не очень силен в распознавании Умных Слов. Сюда они редко забредали, боялись.
Не зря боялись-то. Пацаны такое поймают, на хвост наступят - оно всеми своими ста ножками землю скребет, мяучит жалобно и ядом плюется. Только недалеко - все штаны оплюет, а обидчикам хоть бы хны. Ее яд только на культурных действует.
Интересно все-таки, что за Умное Слово в лачугу тетушки Пакли пожаловало? Сосед тетушки, мясник, хвалился, что умеет их читать и различит с первого взгляда, только Мякиш ему не верил: где бы это он научился? Таких грамотеев в их околотке не водилось: чтобы правильно знать культуру.