— Продолжайте разбирать и доставлять все входящие и ранее не рассмотренные сообщения, — произнес Джейкоб громким голосом. — И подготовьте, пожалуйста, записи из дневника Андерса Нильса.
Весь вечер командование молчало.
Зал, где устроили церемонию, был маленьким. Да и народу оказалось немного. Зал украсили лозунгами официального характера, цвет которых немного не соответствовал норме, как отметил для себя Джейкоб, и это цветовое несоответствие уносило дисгармонию. На стенах разместили изображения полковника на разных этапах его карьеры. Пустые места в цепочке изображений свидетельствовали о том, что в его биографии существуют белые пятна. На групповых портретах различались военнослужащие. Джейкоб вглядывался в неясные, затертые временем лица и думал: кто-то из них император!
Люди по очереди вставали и рассказывали о том, как они служили с полковником. Некоторые говорили, что полковник — прекрасный командир. Два человека сказали, что он мечтатель, но не предоставили этому доказательства. Мужчина, по виду постарше полковника Болдуина, поведал веселую историю о том, как они вместе служили, но вдруг резко осекся и сел на свое место. Джейкоб подумал, что этот человек наверняка был в отряде, когда его проверяли на наличие Чужих. В результате той операции пострадала память Болдуина, он лишился множества воспоминаний.
Затем со своего места поднялась Эния и объявила всем, что полковник еще и отличный отец. Она говорила о своем огромном уважении к нему, о его безграничном терпении. Когда она села, Джейкоб заметил, как взволнованно смотрит Эния на свиток пленки, который он держит в руке. В этот момент у Джейкоба задрожали руки.
— Кто-нибудь еще желает высказаться? — спросил низенький мужчина в поблекшей форме клерка.
Джейкоб встал, прошел по залу и повернулся лицом к присутствующим. Он окинул взглядом аудиторию в поиске человека, на котором можно остановить свое внимание. Джейкоб понял, что смотреть на полковника он не сможет. А вот поглядывать в лицо Энии в процессе чтения возможно, к тому же это очень приятно. Чтобы руки так сильно не тряслись, Джейкоб крепко вцепился в свой листок.
— Нас окружают огромные космические пространства, переполненные сообщениями и письмами. В эти смутные времена немногие сообщения доходят до адресата, а те, которые мы все же получаем, не всегда несут нужную нам информацию. Но иногда можно соединить обрывки сообщений и понять, что они составляют одно целое. Я не могу ручаться за стопроцентную точность того, что сейчас прочитаю. Очень трудно уточнить подлинность сообщений, которые мы улавливаем в бескрайних галактических пространствах. Но я интуитивно чувствую, что это послание подлинное: «Полковнику Вильяму Болдуину, офицеру, под охраной и на попечении которого находится планета Джой, от Джозефа, друга навеки, императора, по случаю завершения службы, достойной награды и похвалы, и ухода в отставку.
Теперь, из-за тех ужасных, но необходимых мер, принятых властями по отношению к тебе и некоторым другим служащим, ты, может, и не помнишь, как я долгое время голодал в ожидании пищи и поддержки; мне не хватало мужества. И ты приготовил нам блюдо из крыльев славной птицы, названия которой никто не знал; на этой птице был отпечаток того жестокого мира, в котором мы путешествовали. И когда мы ели, наши глаза вдруг засияли, будто драгоценные камни. И мы стали подбадривать друг друга смехом и песней. Для нас тогда не существовало ни солдат, ни императоров, ни приказов, ни почестей — ничто нас не разделяло. И мы поклялись друг другу, что в скором времени наступит мир. И я буду стоять рядом с тобой на свадьбе твоих детей. И у нас не возникнет серьезных разногласий. И если нас будут разделять миры и пространства, разный жизненный опыт не станет для нас преградой.
Когда нас отрезвила реальность, я увидел твое смущение — я уже был императором, а ты остался офицером. Раньше мы так хорошо знали друг друга, а теперь общество требовало, чтобы каждый из нас играл свою роль. И ты не желал слушать, когда я объяснял тебе то, что знают все императоры, ты заковал свое сердце в броню. А я хотел видеть в тебе прежнего открытого друга. Даже став императором, я не хотел терять друга, несмотря на то что общество пыталось мне это навязать.
В те времена о приключениях мы знали не понаслышке! Мы были родственными душами. Без оглядки я последовал за тобой в огонь при Вейлунге, где погибали летчики и пилоты, где дыхание смерти опалило наши мундиры и волосы. В агонии ты тащил меня к фонтанам того угасающего мира, где прекрасные духи плакали над нашими ранами, и мы лежали, окутанные в их одеяния, а вокруг нас бушевали сражения, но мы больше не были их участниками. Потом я наконец смог открыть глаза и не закричал от боли. А ты уже ждал меня у корабля, и ты повез меня мимо все тех несчастных миров. Затем прибыли те, кто остался от нашего полка. После этого и началась наша первая разлука.