По озеру пробежала рябь. В зарослях тростника в конце небольшого пляжа негромко крякнула утка, предупреждая товарок. Сидевший на бревне человек повернулся.
— Таувус, — воскликнул он, откладывая полевой бинокль и поднимаясь на ноги с широкой приветственной улыбкой. — Таувус, мой дорогой друг. Сколько лет, сколько зим!
Схожесть обоих мгновенно отметил бы любой сторонний наблюдатель. Одна и та же легкая балетная осанка, те же самые высокие скулы и орлиный нос, такая же густая грива седых волос. Однако человек, находившийся у воды, был одет просто — в белую рубашку и белые брюки, в то время как на Таувусе оставался великолепный Плащ с его текучими узорами и беспокойными глазками. И Таувус застыл на месте, в то время как собеседник вытянул вперед руки, словно ожидая, что друг упадет в его объятия.
Таувус не сдвинулся с места и не нагнулся.
— Ты говорил, что являешься самим Фаббро, — проговорил он. — Так, во всяком случае, я слышал.
Собеседник кивнул.
— Ну да. Конечно, в известном смысле я являюсь копией Фаббро, как и ты, поскольку эта оболочка представляет собой лишь аналог того тела, в котором Фаббро был рожден. Однако оригинальный Фаббро перестал существовать, когда я обрел бытие, поэтому история моей жизни никогда и не отклонялась от его истории, в отличие от твоей судьбы, и события ее развивались в том же линейном порядке, в единой последовательности. Поэтому ты прав: я Фаббро. Во мне находится все то, что осталось от Фаббро, и я наконец вступил в собственное создание. Это показалось мне справедливым — теперь, когда и Эсперина, и я приближаемся к своему концу.
Таувус на мгновение задумался. Он хотел спросить о мире, находящемся вне Эсперины, о просторной и древней Вселенной, где Фаббро родился и вырос. Ибо, кроме детства Фаббро, Таувус не мог припомнить никакого другого детства, не знал он и другой юности, кроме юности Фаббро. Он испытывал естественное любопытство, желание узнать, как там идут дела, услышать известия о людях из прошлого Фаббро: друзьях, коллегах, любовниках и любовницах, детях (действительных биологических детях, порожденных телом Фаббро, а не его умом).
«А не отвлекают ли тебя попусту эти воспоминания? — спросил Плащ через кожу. — Вся эта ерунда — его забота, а не твоя».
Таувус кивнул.
«Да, — безмолвно согласился он, — и расспрашивать, значит, только воду мутить. Это лишь затруднит наши споры о мирах и владении ими.
Он посмотрел Фаббро в лицо:
— Зачем ты явился в Эсперину? Мы отказались от твоего мира, и ты, в свой черед, отдал этот мир в наши руки. Ты не имеешь права вторгаться сюда, вмешиваться, подрывать мой авторитет, авторитет Пятерых.
Их стало Пятеро, а не Шестеро, после того как Кассандру уничтожили во время Хромовых войн. Фаббро улыбнулся:
— А не сами ли вы подорвали его? Постоянными войнами, неурожаями и эпидемиями…
— Это уже наше дело.
— Возможно, — проговорил Фаббро. — Но должен сказать в собственное оправдание: с тех пор как я появился в этом мире, старался не путаться под ногами.
— Но ты дал знать, что находишься здесь. Этого было довольно. Фаббро покачал головой, взвешивая слова.
— Довольно? Ты действительно так считаешь? Если мое появление в Эсперине действительно имело последствия, значит, здесь должен существовать оставленный мною след, так сказать, проделанная мною дыра… В любом другом случае я остаюсь всего лишь поселившимся в горах безвредным старикашкой.
Он снова опустился на бревно.
— Садись рядом, Таувус. — Он похлопал по дереву. — Это мое любимое место… парадное место, моя зрительская трибуна. Здесь всегда что-нибудь происходит. День. Ночь. Вечер. Утро. Солнце. Дождь. Здесь всегда можно увидеть что-то новенькое.
— Для того, кому хватает овец и уток, — усмехнулся Таувус, не думая садиться.
Фаббро внимательно взглянул на него. И по прошествии нескольких секунд улыбнулся.
— Ну и Плащ ты себе завел, — заметил он.
Многие из павлиньих глазков повернулись к нему с вопросом. Другие принялись оглядываться по сторонам с новой энергией, явно подозревая какой-нибудь подвох.
— Я слышал, — продолжил Фаббро, — что он способен защищать тебя, делать невидимым, менять твой облик и даже позволяет тебе перепрыгивать с планеты на планету. Мне рассказывали, что этот Плащ может предупреждать тебя об опасности, привлекать твое внимание к тем предметам, с которыми следует познакомиться поближе. Он готов дать тебе совет — и возможно, делает это в данный момент.
«Он пытается рассердить тебя, — безмолвно шепнул Плащ. — Ты просил предупреждать о таких случаях».