— Нет, — Стократ с сожалением покачал головой. — Но если бы я учился, у меня бы со временем вышло, наверное.
Шмель неуверенно улыбнулся:
— У тебя бы вышло… А хочешь попробовать?
— Как?
— Есть же азбука…
Он торопливо вышел и тут же вернулся со своим мешком.
— Смотри, в этом флаконе — «два», а в этом — «большой». Давай, попробуй, а потом различи!
— Ладно.
Вкус у обеих капель был едва уловимый, и разницы между ними почти не чувствовалось. Стократ несколько раз выдохнул через нос, поводил языком по нёбу: первая, кажется, была чуть слаще?
— А теперь скажи, что здесь? — Шмель, тайно позвенев флаконами, протянул ему еще ложку.
— «Два».
— Здорово, — мальчишка даже притих на секунду. — Или просто угадал? А теперь?
Он снова повернулся к Стократу спиной и звякнул стеклом.
— А теперь ты меня обманываешь, — проговорил Стократ, отведав. — Здесь что-то третье, ты мне такого не давал.
— Из тебя бы вышел языковед, — восхитился Шмель.
— Так возьми меня в обучение.
— Я буду мастер, а ты — ученик, — Шмель неуверенно улыбнулся и вдруг расхохотался так громко, что зазвенели на полках флаконы: — Я буду мастер! А ты — ученик!
Стократ рассмеялся в ответ, и так, хохочущими, их застал срочный гонец от князя.
— Новое послание, — князь расхаживал по кабинету, распространяя запах браги, но казался удивительно трезвым. — Третье послание за два дня! Что там у них происходит?!
Стократ взял со стола кувшин. Попробовал питье, потом сам наполнил кубок и передал Шмелю. Тот взял, обмирая от благодарности: Стократ попробовал. Яда нет.
Он прикоснулся к напитку, боясь снова опозориться, но смысл послания оказался на этот раз очень простым:
— Они хотят, к ним на переговоры… чтобы срочно пришел кто-то, кто у нас власть.
— Они не знают, кто у нас власть?! — рявкнул князь, и выяснилось, что он все-таки пьян. — Всё они знают! Знают, где в Макухе кузница, где у Сходни новые склады, и когда в Правой сеют свеклу, и…
Он вдруг замолчал, перехватив взгляд Стократа.
Потом оба посмотрели на Шмеля; он знал такие взгляды. Двое, случайно коснувшись в разговоре тайны, вдруг спохватываются, что рядом чужие уши — недостойные уши мальчишки, место которому за дверью. И его отправляют за дверь…
Стократ вдруг приподнял уголки губ. Покачал головой, будто говоря: нет. Ты здесь полноправный собеседник, поэтому, на счастье или на горе, должен остаться. Снова посмотрел на князя:
— Ты ведь не только о вырубках с ними говорил, верно?
Шмель похолодел. Его собственные уши показались ему в самом деле недостойными — и, пожалуй, слишком ценными, чтобы слушать такие речи. Шмель понимал, что безопаснее выйти за дверь, пусть даже без приказа. Но он был единственным мастером-языковедом в поселке и в мире, и потому остался и даже выше поднял подбородок.
— О чем ты еще с ними говорил? — снова спросил Стократ.
— Я хозяин на своей земле, — неохотно отозвался князь. — Я должен знать, что происходит. Да, у меня есть глаза и в Макухе, и в Правой, и в Левой, и… лесовики тоже кое-что видели.
— Что им понимать в торговых делах? В делах торговца Сходни, например?
— Да ничего! — князь глядел Стократу в глаза яростно и бесшабашно, как в бою. — Купец тут ни при чем, не припутывай Сходню… Это про разбойников я от них узнал, от лесовиков. Они одного подонка изгнали, тот к разбойникам пристал, лесовики мне через мастера и донесли. По-честному. По-соседски.
— Уже яснее, — Стократ кивнул. — А Сходня все-таки… за что ты его подставил под нож?
Шмелю показались слишком ценными в этот момент не только уши, но и голова; Стократ небрежно положил ему руку на плечо: знаю, мол, что делаю. Не беспокойся.
— Ну ты и колдун, — помолчав, сказал князь. — Тихий да простой, и не боишься тебя, а потом — глянь, а ты уже в горле торчишь, как крючок. И не избавиться.
— И все-таки?
Князь выругался. Для завершения фразы ему не хватило воздуха, он вдохнул ртом и продолжил ругательство — длинное, липкое, утопающее в деталях, но оттого нисколько не теряющее силы. Потом отдышался и продолжал, как ни в чем не бывало, обращаясь к Стократу, но глядя на Шмеля:
— Сходня торговал Макухой, колдун. Ты чужак, тебе не понять. Люди из Долины давно приглядываются, как нас прибрать к рукам. Сходня начал: уже склад общий открыл на нашей земле, уже торговое содружество, уже собрал под это дело других купцов, уже приходят чужаки, нам пошлину не платят, а платят в Долину… Через пару лет была бы Макуха не сама по себе, как сейчас, а при Долине.