— О, вот и представитель продажной прессы! — встречает меня засаленным приветствием Ефрем Поползнев по прозвищу Хрен.
— Здравствуй, Каша, — тихо говорит молодой Дима Бурлака. — Как дела?
Дима — новичок, сразу получил козырный маршрут. Кто-то из родственников работает в городском комитете по культуре.
Бурлака забирает в элитных районах — тихом центре и прилегающих частных поселках, укрывшихся от деревянного обывательского глаза в пышной листве.
Там случается, что люди выбрасывают добрые выражения — по невнимательности или из принципа. Зачем богатым людям доброта? С нами, бараньем нестриженым, только грубостью надо, жестким оборотом, лексему ему под корень.
Димка выбирает доброту из вонючего мотлоха и пользуется ею. Вообще-то рыться в мусоре нам запрещено, но случаев, когда наказывали, не было. Тот же Хрен постоянно копается в навозе, на дом работу берет — слушает в плеере. Только маршрут у Поползнева идет по промзоне, там добрым словом и не пахнет. Разве что собачий лай, но его пока распознавать не научились, как ни записывай.
Подходит Шиша — низенький лысоватый мужичок в потертом спортивном костюме, такие шьют в подпольных цехах и лепят якобы фирменные лейблы. Проводит пятерней по щетине, отчего получается звук, как от граблей, скребущих по асфальту.
— Здорово, работнички! Или порадуете чем? Или деньги никому не нужны?
Шиша покупает добро, найденное в помоях. Легче договориться с забирателем, чем с начальником сортировки. Там пожива больше, но, во-первых, дороже, а во-вторых, у шефа есть план, его нужно выполнять. Шиша платит не очень щедро — в месяц Хрен получает сотни четыре. Бурлака продавать чистые слова отказывается, а я мусор не слушаю.
Хрен и Шиша отошли за скамейку, собиратель достал флешку и нащелкал нужные файлы. Сбросил на диск и, получив купюру, спрятал ее.
— Или я дурак, или вы слишком умные, — Шиша развел руками и пошел к следующей кучке забирателей, ждущих приема у двери.
Ясно, куда идут проданные налево слова. Из них лепят похабные песенки, варят лесть-дурман, гонят рекламную отраву. Я соврал раньше, что мусор не слушаю — куда без него? Любое радио включи — такими отбросами тянет…
Дождался я очереди, скинул добычу и получил аванс. Мужики разошлись: кто по бабам — ласковое слово за деньги слушать, кто за пойлом — повышать самомнение. А кто помоложе — в Сети играться, получать похвалы от выдуманного электронного бога.
Я пошел домой, к жене. По пути ей сладких эпитетов купил — целый минутный файл. Мне как сотруднику отрасли со скидкой сделали.
Скажете, от слова «халва» во рту слаще не становится? Это вы просто не в тех магазинах скупаетесь.
— Где тебя черти носили?! На часах — девять! — Это мне от жены вместо «здравствуй». — Фу, как от тебя несет, хуже чем от мусорки! — А это мы шутим…
И как в таком маленьком человечке умещается столько злобы? Ира работает в пресс-службе горсовета, там вежливость не особо нужна. Но дома-то могла бы и потратиться на любимого мужа. Впрочем, какого там «любимого», давно прошли светлые деньки.
— Бегом мыться — и за стол. Я из-за тебя весь вечер голодная сижу…
— …жук ты навозный, — заканчиваю вместе с ней.
Нет, на самом деле она добрая. Вкусным ужином накормит, сделает вид, что не заметила, как я футбол включил, а там и под одеялом контратаку устроит, если сегодня не «вне игры». Но говорить со мной по-хорошему боится, нежности для ребенка экономит. Есть такое в планах.
Ничего, сейчас обмоюсь и сражу ее сладеньким. Подготовился, вошел в кухню — Ира телевизор смотрит.
— Смотри, котяра помоечный, Серега Трепалов с тобой начинал. А сейчас — «из Лондона передает наш корреспондент».
— Я же из-за денег ушел.
— А он, думаешь, меньше твоего зарабатывает? — Жена ткнула вилкой в сторону экрана. Серега немного дернулся: почувствовал или спутниковая картинка поплыла? — Да что мне твои деньги, если с тобой никуда не выйти: или времени нет, или зловоние источаешь, как телевизионный юморист — репризы.
Постоял я на той грани, которая отделяет семейную ссору от мировой войны, и переступил черту.
— Притяжательное местоимение тебе в перевод! — начал я и продолжил так жестко, насколько может себе позволить человек, который давно не имел дела с нормальными выражениями. Купленные эпитеты попали под горячую руку и стали частью увесистых ругательных конструкций. Всего не помню, но что-то вроде «ненаглядная, как скидка в секонд-хенде», точно звучало.