Тот колыхнулся, но и не подумал разваливаться, и Рудольф зашагал дальше, спокойный и сосредоточенный. За ним двинулись монахи, дружно читая молитву, следом пошел Йохан — высоты он не боялся с детства и знал, что сейчас главное — поменьше думать и попроворнее шевелить ногами.
Внизу колыхался серый, как дерюга, туман, сзади долетали богохульства Ринкеля.
Доблестный рыцарь, судя по гневным воплям, сунуться, на Мост сначала побоялся, но затем преодолел страх, и сабатоны, ботинки из стали, залязгали по камням. Но обладатель двадцати поколений благородных предков то ли запнулся, то ли потерял равновесие в своем железе, по крайней мере послышался стук, скрежет, а затем короткий, сдавленный вскрик.
Йохан обернулся.
Внизу мелькнули белое, без кровинки лицо, развеваемая ветром бородка, треплющийся султан из белых перьев. Двуручник взлетел в прощальном салюте, солнечный луч полыхнул на шлеме, заиграл на нагруднике. Рыцаря поглотил туман, и через мгновение со дна пропасти донесся смачный, тяжелый хряск.
Надо отдать должное Мартину фон Хекленбургу — он умер молча, так и не выпустив меча.
— Упокой Хранитель его душу, — произнес брат Дитрих.
Перебравшись через Каменный Мост, они зашагали вверх по лестнице из широких, вырубленных из камня ступеней. И восхождение по ним неожиданно затянулось — только когда над горами начал сгущаться вечер, впереди показались тяжелые, украшенные резьбой ворота.
— Мы пришли, — облегченно проговорил Рудольф Белый. — Ночь проведем здесь, а завтра…
Завтра самый короткий день года, день Прозревшего Яна. День, когда смертный может добраться до Симферийского Оракула.
В эту ночь Йохан спал плохо, то и дело пробуждался — ему чудился лязг сабатонов по камням, мерещилась легкая походка Арне и грезились уродливые тени, крадущиеся со всех сторон.
Поднялись рано, до того как солнце выбралось из-за горизонта. По помятым физиономиям и красным глазам стало понятно, что кошмары сегодня мучили не одного Йохана.
— Ворота, — сказал маг, когда они покончили со скудным завтраком. — Сможешь ли ты их открыть?
— Я попробую, — ответил Йохан и полез в мешок за инструментами.
До сих пор он не сталкивался со слишком сложными замками, но, с другой стороны, имел дело с запорами, изготовленными руками смертных. Кто сотворил грандиозные, вырубленные из камня ворота, украшенные искусной резьбой, оставалось только гадать.
— Давай уж, Кнутище, не подведи, — ободрил приятеля Швеппс, и Йохан принялся за работу.
Она оказалась на диво легкой — пара поворотов отмычкой, и громадные створки начали расходиться, медленно, величаво и совершенно бесшумно, открывая уводящий в скалу коридор.
Стены его были гладкими и белыми, пол покрывали синие и зеленые квадратики.
— Упаси нас Хранитель… — потрясение прошептал брат Отто, на памяти Йохана подавший голос чуть ли не впервые.
— Сожри меня демоны! — не отстал от него и Ринкель, вытаскивая меч из ножен.
— Путь открыт, — дрожащим от возбуждения голосом сказал Рудольф Белый, поворачиваясь к спутникам. — Но дальше я воистину отправлюсь один, ибо многим нет пути к престолу Оракула…
— Что? — опешил брат Дитрих.
А вот Йохан все понял и прыгнул в сторону за миг до того, как маг начал размахивать руками. Сорвавшиеся с ладоней колдуна зеленовато-желтые искры разлетелись в стороны, точно испуганные бабочки, одна зацепила брата Отто, и тот зашатался, жадно хватая воздух ртом.
Но, судя по перекосившейся физиономии, что-то у Рудольфа пошло не так, а исправить положение он не успел.
Швеппс отреагировал на угрозу так, как умел — сначала пригнулся, избегая удара, а затем атаковал сам. Блестящее лезвие вонзилось магу в грудь, погрузилось на добрую ладонь, а когда вышло, то из раны хлынула кровь.
— Зачем?.. Как?.. Почему?.. — прохрипел Рудольф, с ужасом глядя на собственные ладони. — Двадцать лет, и все зря…
Он медленно упал назад, дернулся несколько раз и затих.
— Я убил мага? — в тонком голосе Ринкеля звучали одновременно страх, удивление и гордость.
— Похоже на то, клянусь посохом Прозревшего Петера.
— И я готов отпустить тебе этот грех, сын мой, — твердо сказал брат Дитрих. — Книга Гнева гласит: «Всякий, поднявший меч свой для защиты братьев, причислен будет к тем, кто рубит траву сорную».
— Интересно, чего он хотел? — спросил Йохан, опускаясь на корточки рядом с магом.
Рудольф Белый был мертв, и невидящие глаза его смотрели в ясное, голубое небо.
— Трудно постигнуть, чего желают чародеи, пути их сокрыты от тех, кто лишен колдовского дара, — старший из монахов пожал плечами. — Знания, власти, чего-то еще… Но незачем медлить, мы должны за сегодняшний день добраться до Оракула, иначе все будет напрасным.