Вот тут-то псина и тяпнула его.
Укус каким-то образом обновил долго дремавшую травму, полученную от собачьих клыков в девятилетнем возрасте. Рана не была глубокой — дело ограничилось всего несколькими проступившими на коже красными пятнышками, но с ними появилась и перспектива столбняка. Действие предыдущей инъекции, конечно, давно закончилось. А это означало, что ему требовалась новая? Подвергать свою плоть уколу ради домашнего зверя, экологически не оправдывающего своего бытия?
Он с неприкрытой враждебностью уставился на эту большую, скачущую на месте, потребляющую воздух и испражняющуюся машину под названием пудель. Своим существованием она, безусловно, противоречила всем дарвиновским критериям естественного отбора. Павлиний хвост, припомнил Джек, довел великого эволюциониста до умственного расстройства; одно-единственное перышко из него могло вызвать у него дурноту, ибо явно противоречило основным требованиям выживания. И теперь вот этот пудель вызвал подобную реакцию у самого Джека. И что хуже всего, сучка носила имя Фиона. Последнее увлечение Джека (недолговечное, как мотылек, и потому не успевшее вызвать домашних осложнений) тоже звали Фионой. Она принадлежала к той разновидности девиц, которую жена именовала надушенными сучками, и Джеку не хотелось вспоминать эту особу в подробностях.
Хотя, надо отдать ей должное, она не кусала его за руку.
Джек продолжал взирать на эту дергающуюся собаку-переростка, провокационно именуемую Фионой. Пуделиха, нагло виляя мерзкой кочергой с кисточкой, которая у нее сходила за хвост, отвечала ему столь же выразительным взглядом. Будь у обоих пояса с кобурами, как в старых фильмах, оружие точно вырвалось бы на свободу.
Изучив произведенную им ассиметричную стрижку, придавшую этой скотине вид животного, страдающего хронической алопецией, то есть облысением, Джек тотчас же принял единственно верное решение. Крепко зажав собаку, прежде чем она получила возможность вырваться и цапнуть его еще раз, Джек остриг ее наголо, не обращая внимания на визг и скулеж, которые в итоге превратились в изумленное молчание. На какое-то мгновение собачья морда напомнила ему лицо другой Фионы во время занятий любовью. После этого он проинформировал не менее удивленных владельцев о том, что обнаружил признаки бактериальной инфекции и потому не нашел другого выхода, кроме как остричь животное и обработать его лечебным лосьоном. Планировавшееся на следующей неделе появление Фионы на престижной собачьей выставке пришлось отменить.
Дженни обвинила Джека в некомпетентности, отягощенной злым умыслом, и с тех пор они почти не разговаривали. Число клиентов у нее немедленно сократилось, едва только известие о стрижке успело обежать сообщество пуделевладельцев. Чтобы умилостивить жену, Джек и сам обрился наголо. Едва глянув на него за завтраком, она проговорила:
— Ну что ж, наверное, придется отменить и твое участие в «Крафтс» в этом году…
А теперь они находились в Ист-Чиме, в своем домике, и вели мирные переговоры. Для того чтобы уладить отношения с женой, ему стоило лишь привести в рабочее состояние нелегальную машину времени, не включавшуюся уже более десятилетия, а затем отправиться назад, со скоростью, превышающей 186 000 миль в секунду. То есть со скоростью тахиона. Насколько Джек помнил, подобное путешествие даже в лучшие времена представляло потенциальную опасность для жизни.
Квантовый эксперимент «Химера» стал побочным следствием теоретической запутанности. Некогда тахион считался в высшей степени сомнительной частицей, обладающей свойством передвигаться со скоростью, превышающей скорость света; а это, согласно так и не опровергнутому утверждению Эйнштейна, означало, что он движется назад по оси времени. Существование тахиона было подтверждено в тот же самый год, что и существование гравитона, и обнаружение его совпало с некими крупными открытиями в области квантовой неразберихи. Ученые выяснили, что если воссоздать тахионного партнера человека, то на короткое время его существо может раздвоиться: одна часть останется позади в качестве голограммы, ожидающей соединения с активной сущностью, а другая, тахионный констеллят, отправится в недра истории, пока не обрушится волновая функция запутывания. Поскольку тахионный констеллят при движении лишен массы, его виртуальная идентичность полностью зависит от голографического хозяина.
Первые эксперименты вызвали большой интерес по всей стране. Шестеро добровольцев из числа заключенных так и не вернулись из своих вторжений в историю (или предысторию), хотя в отношении половины этих случаев существовали сомнения: некоторые предполагали, что таким образом они избрали удобный способ самоубийства, то есть ушли из настоящего времени в надежное забвение, даруемое временем прошедшим.