— Черт побери! Но где же он пропадал все эти годы? Я искал в Гугле, искал в Фейсбуке, пытался даже связаться с его семьей — все напрасно. Он словно сквозь землю провалился!
— Он в Лондоне, — невозмутимо отвечала она. — Мы живем вместе.
— Так Джеффри живет с тобой?
Она глубоко вздохнула.
— После происшествия в лагере Джефф далеко не сразу пришел в норму. Физически с ним все было в порядке, но его беспокоили панические атаки — «посттравматическое стрессовое расстройство», так это называется. В школе ему приходилось тяжело, он отдалился от своих друзей, и родители перевезли его в Лондон, чтобы начать все с чистого листа. В конце концов он отыскал свой путь, теперь он психолог… Около десяти лет назад я приехала с друзьями в Лондон отдохнуть и встретила его в одном пабе в Сохо. Несмотря на прошедшие годы, его лицо почти не изменилось. Мы разговорились, и пошло, и пошло… В общем, через год мы поженились. Наша жизнь была тихой и спокойной. Но около года назад в один, день все изменилось. В кабинет Джеффри пришел новый пациент, и… пожалуй, будет проще, если я покажу вам. Джефф сохраняет видеозаписи всех своих приемов.
Майнди вытащила айфон и протянула мне, запустив видеоклип. Солли пересел поближе. Мы видели только спину Джеффа, однако его пациент был весь как на ладони, даже на этом маленьком экранчике.
Сухопарый мужчина, вошедший в комнату, был так высок, что его макушка не поместилась в кадр. Он не спеша подошел к столу и сел; нарочитая медлительность его движений говорила о совершенном пренебрежении к условностям. Кроме длинной седой бороды — ни одного волоса; детали его фигуры скрывало просторное бурое пальто.
— Черт, — пробормотал я. Взглянув на Солли, я получил подтверждение своих мыслей, которых боялся.
Даже на крошечном экранчике айфона этот образ немедленно возродил с трудом подавленные воспоминания об отшельнике из Рэмблвуда, который в ту ночь вернул Джеффри к жизни. Его серо-стальные глаза гипнотизировали; он выглядел значительно моложе, чем мне помнилось, несмотря на глубоко запавшие щеки и бледную, почти как у альбиноса, кожу. Спустя столько лет наконец-то появилось лицо, которое я мог сопоставить с увиденным тогда изможденным профилем.
Донесшийся из айфона голос Джеффри вывел меня из оцепенения.
— Мистер Зайл? — Он протянул руку. — Я доктор Блонделл.
Посетитель кивнул, отвечая на рукопожатие. Джеффри жестом предложил ему сесть, и они устроились друг напротив друга по разные стороны овального дубового стола.
— Мое имя, — начал посетитель властным, с глубокими модуляциями голосом, противоречившим всему, что я представлял о нем (а за прошедшие годы я напредставлял на его счет достаточно), — не Зайл, но для нас обоих будет лучше, если вы не узнаете, кто я на самом деле.
Джеффри наклонил голову.
— Послушайте, мистер, как бы вас ни звали, если вы не собираетесь быть со мной откровенным, я не смогу вам помочь. Все, что вы мне поведаете в этой комнате, останется между нами.
— Мне вовсе не нужна ваша помощь. А вот вам нужна моя.
Джеффри откинулся на высокую спинку кожаного кресла.
— То есть вы пришли, чтобы помочь мне?
— Именно.
— Хорошо, — сказал Джеффри. — Я вас слушаю.
Посетитель разглядывал его лицо.
— Вы меня не узнаете, верно? — Выдержав короткую паузу, он ответил самому себе: — Да, ясно, что не помните. Когда мы виделись в последний раз, вы были мертвы.
— Мертв, — непонимающе повторил Джеффри. — Я был мертв?
Его собеседник кивнул:
— Очень короткое время.
— Не припоминаю, чтобы я умирал, — сказал Джеффри, и в его тоне звучала насмешка.
— Тысяча девятьсот восемьдесят пятый. Северный Мэриленд. Лагерь Рэмблвуд.
Джеффри наклонился вперед и оперся ладонями о столешницу, переплетя пальцы.
— Мне не нравится, что вы рылись в моем прошлом, мистер…
— Можете называть меня Зайлом.
— Хорошо, мистер Зайл. Однако я думаю, что вам пора уходить.
Джеффри встал, но посетитель, сидевший в кресле напротив, не шелохнулся.
— Я там был, Джеффри. Я тот, кто вернул вас к жизни.
Джеффри опустился в кресло. Даже если он и был знаком с нашей версией того происшествия, то она дошла до него окрашенной сомнением тех, кто считает нас лжецами. Нам еще тогда сказали, что Джеффри не помнит тех событий и, скорее всего, не вспомнит никогда. У него не было причин верить в нашу нелепую историю — до нынешнего момента.
— Мое имя не имеет значения, однако мне придется немного рассказать о себе, чтобы вы поняли, каким образом я вас спас и почему только сейчас стало важно, чтобы вы это осознали. В молодости я изучал теоретическую физику в Принстоне. Вскоре после выпуска меня пригласили в Лос-Аламос для совместной работы с Робертом Оппенгеймером над Манхэттенским проектом.