«Вообще-то знаю», – и Костя невозмутимо сербнул чай.
Звали незнакомца Константин Фишер (от немецкого fischer – рыбак). От роду ему было 74 года, если верить данным паспортного контроля. С молоду парень был странным. И это, мягко говоря. Он всегда находился в поиске. Был очень замкнутым. В детстве ему поставили диагноз аутический синдром. В принципе ничего страшного, но мальчик рос в среде не себе подобных детей, а в обычном стандартном окружении, поэтому к своим странностям в виде немецкой родословной, ему еще навесили ярлык «шиза», то есть шизофреник или сумасшедший. Если кратко, то во дворе его дразнили уродом, в школе психом, а дома мама сквозь слезы называла его майн либста думкопф (в переводе с немецкого mein Liebster der Dummkopf – мой любимы дурачок). Константин очень, очень и очень страдал от сложившейся ситуации, но ничего не мог поделать ни с ситуацией, ни с собой. Дураком себя он не ощущал, но и сильным настолько, чтобы доказать это другим тоже не был еще. Вся эта психотравма росла в нем из года в год. Организму необходимо было найти выход, отдушину, чтобы слить весь этот негатив. Обычно люди направляют свою энергию в мирное русло и тогда происходят очень даже благовидные дела. Но не вся дурная энергия уходит в мирное русло. Порой воспаленный мозг находит умиротворение ой, не в славных материях. Так произошло и с Константином. Фишер окунулся в науку, это было похвальным, но выбранная им наука была оккультизмом. Это была тайная наука о скрытых способностях человека и незримых силах природы. Еще туда входило огромное количество всякой всячины, которую здравомыслящий человек обходил на уровне – «узнал, почитал и отставил в сторону». Фишер увлекся всем этим настолько не на шутку, что признал в себе совершенство оккультизма. Со временем он начал приручать к себе людей, потерявших себя и ищущих, и страждущих. Он создал оккультное общество, которое росло из года в год. Катаясь по странам, он искал себе подобных, но слабых духом. В его окружении находились все возможные люди от откровенных отбросов общества (убийцы, педофилы, зоофилы и остальные всевозможные –филы) до людей, элементарно попавших на крючок вседозволенности и банально денег. Очень ярким примером последних оказался горный спасатель. Он банально проиграл много денег в кости и вынужден был оказывать услуги оккультистам за погашение его долгов. Многие представители власти были затянуты в омут Фишера. Он оправдывал свою фамилию на все сто процентов. Как Заядлый рыбак он выуживал из водоёма жизни все, что было можно, а что было нельзя взращивал, лелеял, а потом пожирал с извращенной любовью.
«Это все мы выяснили с Елизаветой Марковной не без помощи ее влиятельных знакомств», – при этом Костя хитро так улыбнулся своим внутренним знаниям, которыми явно не собирался с нами делиться. В кухне воцарилась неспокойная тишина. Она просто звенела напряжением. Каждый из присутствующих переваривал информацию, пытаясь как-то осознать и разложить по полочкам услышанное. И только Костя беззаботно поглощал чай, баранки и варенье. Звонок дверной всех, как обычно взбодрил и выкинул, так сказать, из вод мыслительного процесса на сушу реальности.
Костя неторопливо отправился открывать дверь. На пороге стоял Ромка.
«Ромыч!», – Костя радостно раскинул объятья и как в клещи сграбастал тщедушного Рому. Рома улыбнулся как-то виновато, не без труда выбрался из медвежьих объятий Кости и, покачиваясь, отправился на кухню. Мужчины засуетились и усадили Ромку за стол. Подали тарелку горячего супа, насыпали сухариков и зелень. Рома с благодарностью в глазах принялся молча есть. Тарелка опустела за считаные минуты. Рома утерся рукавом, откинулся на спинку стула и с робкой улыбкой на устах спокойно нас уведомил: «Меня отпустили. На все убийства у меня подтвержденные алиби. Отпустили правда под подписку, так как мне инкриминируют незаконное присвоение найденного клада и что еще хуже – вандализм. Но главное – я дома, и меня больше не бьют». Рома выглядел хуже побитого песика. Сердце сжалось в груди. Этож сколько бедолаге досталось в последнее время! Слезы навернулись на глаза при этих мыслях. Чтобы скрыть свои эмоции, я взяла большую чашку с чаем со стола и прикрыла ею лицо.
«Мария, а Вас тоже подозревали?», – вопрос Ромы просто сбил меня с ног.
«С чего Вы взяли?!», – от удивления, я мгновенно забыла какие нежные чувства испытывала только что к Роме.