Лина сидела рядом с Андреем. Он успел переодеться и теперь занимал место по левую руку хозяина. Лина не могла отвести глаз от камина четырёх метров в ширину, отделанного деревом темных пород со вставленными разноцветными изразцами. Она позабыла о картинах с сюжетами охоты и рыбалки, приоткрыв рот в изумлении.
– Что вы думаете о размерах? – обратился к ней Олсен.
Не найдя что ответить и боясь выдать очередную глупость, она пожала плечами.
– Уверен проектировщики страдали каким-то недугом, – протянул Ян, прикладывая салфетку к губам и беря бокал вина: – Кстати, для вас приготовили цыплёнка в винном соусе.
– Да?
– Я помню о вашей аллергии, – улыбнулся он, поправляя запонку в манжете тёмно-синей рубашки.
– О, не стоило беспокоиться... – она опустила глаза в тарелку, и вспыхнула, увидев недоеденную осетрину.
Внесли горячее.
Вялотекущие разговоры проснулись, оживляясь вкусом пряностей. Далёкая от затрагиваемых тем, Лина не участвовала в них. Она едва помнила имена гостей. Отказалась от фаршированной щуки и жареной форели, как и от бифштекса с ростбифом, предложенных официантами. Она старалась не глядеть в сторону Яна.
Олсен включился в обсуждение, умело направил беседу. Он интересовался мнением каждого, не давал разговору распасться на части. Компания обсуждала аукцион Кристис. Лина ничего не знала о минувшем аукционе, но была знакома с репродукциями некоторых полотен, выставленных главными лотами. Гости судачили о том, что они уплыли в частные коллекции арабских шейхов. Лина подняла голову, прислушалась к разговору.
– Кстати, я упоминал, что наша юная леди великолепно рисует? – улыбнулся Ян, обратив на нее внимание: – Возможно того не ведая мы обедаем с новой Зинаидой Серебряковой или Фридой Калой.
Праздное любопытство собралось в пучок и сфокусировалось. Головы женщин и мужчин повернулись к Лине.
Она оказалась в центре удушливого внимания, выдавила улыбку:
– Боюсь вы слишком высокого мнения о моих талантах.
– Я замечательно смотрю в перспективу, – заметил Ян и поднял брови. – Уверен со мной согласятся и остальные. Вы на палубе рисовали?
– Так... небольшой набросок.
– Покажите нам!
– Он не окончен. Вам будет не интересно, – пробормотала Лина, скомкав салфетку.
– Напротив! Так гораздо интереснее! – воскликнула женщина с рыжими волосами и ярко-зелёными глазами справа от Яна. – Незаконченность гораздо заманчивее окончания. Вы согласны? – она обвела взглядом стол, гости согласно утопили в бокалах улыбки.
– И правда, Лина! Ты чересчур критична! – встрепенулся Андрей до этого вяло ковырявший вилкой в тарелке. – Даже профан вроде меня в состоянии видеть красоту. Я принесу твою папку. Ты оставила её на верхней палубе, – он со скрипом отставил стул.
Белые мокасины пересекли гостиную. Распахнулись створки дверей.
Лина судорожно сжала колени, не веря, что это происходит. Успела моргнуть, когда Старков уже вернулся. Он говорил. Его губы шевелились как у рыбы. Но звуки не долетали, будто накрыло толщей воды. По воздуху проплыла прямоугольная коричневая папка, стекла в бледные руки...
И... все заколыхалась, завертелось. Стоячая вода взбаламутилась. Кто-то увеличил обороты скрипучей перемотки. Длинные пальцы разбирали по кусочкам, по нервам, страница за страницей. Заглянули в нутро, методично обсуждая размер её печени, селезёнки, сравнивая расположение почек.
Кровь отхлынула от лица и скакнула к сердцу. Раскатом грома обрушился звук.
– Ах, смотрите какие выразительные глаза! – женщина с бантом на шее ткнула ногтем, как скальпелем. – Странно, они мне будто знакомы.
– И у меня «глаза»! Покажите ваши. Нет, у меня ракурс другой, – мужчина с круглой бородой помахал наброском как флагом.
– Их здесь дюжина! – невысокая брюнетка задумчиво перебирала страницы короткими пальцами, унизанными кольцами. – Уверена, я уже их видела. Странно.
– Ничего странного, Шейла, взгляни на полный комплект. Отличный портрет! – рассмеялся сосед с лысым черепом вместо белой панамы, и наклонился к Лине:
– Милочка, поправьте, если ошибаюсь. На рисунках – Кристофер Берри?
– Кто?
– Ах! Ну, конечно-конечно! Вспомнила! Крис Берри! Певец! – захлопала в ладоши Шейла.
– Певец? Никогда не слышал.
– Конечно не слышал! – рассмеялась рыжая Мириам. – Он играет рок, а ты дальше джаза не видишь.
– Рок? Рок поёт только Боб Дилан и Элвис.
– Элвис? Элвис Пресли? Так это же рок-н-рол!
– Мужчины, не спорьте! К тому же все они давно на том свете, – отозвалась Мириам, вглядываясь в грифельный набросок. – Бесспорно, это он – Крис Берри. Такие глаза не перепутаешь.