— Ну необязательно тогда всю коллекцию. Пусть даст по одной монете хотя бы главных европейских государств и Соединенных Штатов. А разная там латиноамериканская и африканская мелочь Туза скорее всего не заинтересует. Но чтобы монеты непременно были самого крупного достоинства! Справишься с такой задачей?
— Не знаю, — нахмурился Вадим, хотя Грунина посоветовала ему не обострять отношений с Грачевым. — Не очень уверен…
— Ну вот что, — повысил тогда голос Грачев. — Уверен ты или не уверен, это меня не касается. Мое дело маленькое — передать тебе приказание Туза раздобыть эти монеты, а уж как ты будешь это делать, тебе виднее. Учти, однако, — Туз с тобой церемониться не станет.
Когда Варя сообщила об этом разговоре Вадима с Грачевым Груниной, Татьяна Петровна спросила ее:
— А вы могли бы попросить такие монеты у дяди?
— Ох не хотелось бы мне это делать! — вздохнула Варя. — Я ведь знаю, как дорога ему эта коллекция. Лишить ее самых ценных монет — это все равно что…
— Ну вот что тогда, — решительно прервала Варю Татьяна. — Я попробую раздобыть такие монеты сама. Мой отец тоже много путешествовал и оставлял себе кое-что на память из денег разных стран. Позвоните мне, пожалуйста, сегодня домой после работы.
Варя звонит Груниной в семь вечера из телефонной будки.
— Добрый вечер, Татьяна Петровна, это я, Варя Маврина. Ну, как у вас?..
— Кажется, коллекция вашего дяди не пострадает, — смеется Татьяна. — Нашлось кое-что. Не все, что просил Грачев, но большая часть.
— Вот хорошо!
— Завтра я занесу или пришлю их вам с кем-нибудь. Но Вадим должен будет сказать Грачеву, что вы выклянчили их у дяди.
— Понимаю, Татьяна Петровна. Спасибо вам, что вы нас выручили! Когда мы их получим?
— Вот что давайте тогда сделаем, — решает Грунина. — Я сегодня же передам их вам. Пусть Вадим отдаст монеты Грачеву завтра. Только вам для этого придется сейчас поехать к вашему дяде. Не поздно будет?
— Он всегда нам рад. В любое время. Сейчас сколько? Начало восьмого, кажется? В восемь мы будем у дяди.
— Хорошо. А как поедете: на метро? С пересадкой у Белорусского? Тогда в половине восьмого к вам на этой станции подойдет молодой человек и передаст пакетик. Он знает Вадима и сам вас найдет. Вы только походите немного по вестибюлю кольцевой. Договорились?
— Договорились, Татьяна Петровна.
22
Видно, у всех сегодня трудный денек. Валентине Куницыной пришлось отказаться от задуманного вечера в «Нашем кафе».
— Был бы большой ералаш и конфуз, — сокрушенно заявила она Боярской, когда та пришла к ней узнать, как идет подготовка к вечеру. — Никто бы никому ничего не доказал…
— Ты сама так решила или это мнение всех организаторов вечера? — спросила ее Боярская.
Они как-то сразу сошлись друг с другом еще в прошлом году, почувствовали взаимное тяготение и чуть ли не в тот же день перешли на «ты». Теперь же Анастасию встревожил слишком уж убитый вид Валентины. Такого, по мнению Боярской, не должно у нее быть, даже если бы вечер на самом деле срывался.
— Что же ты молчишь, отвечай? — не спускала она строгих глаз с Куницыной.
— Я его инициатор, и потому…
— Сама, значит, разочаровалась и решила взять на себя ответственность за его провал? — раздосадованно прервала ее Боярская. — Да разве так можно? Объясни-ка лучше, что с тобой такое? В чем причина твоей хандры? Э, да ты, я вижу, еще и слезу пустить собираешься! А ну-ка выкладывай все начистоту!
Валя по-детски прижалась к Боярской и вдруг действительно заплакала.
— Ладно уж, поплачь, — ласково погладила ее густые волосы Настя. — По опыту знаю — легче станет.
А спустя несколько минут встряхнула ее и сказала властно:
— Давай теперь исповедуйся!
— Анатолий с Мариной Грачевой заявление в загс подали… — давясь слезами, еле выговорила Валентина.
— Ну вот теперь все наконец ясно!
— А что ясно-то? Что? Подумаешь, мировую проблему собрались решать — «мини» или «макси»! Да что от этого в судьбах наших изменится? Полюбит разве тебя тот, без кого ты дальнейшей жизни своей не представляешь?..
— А я бы на твоем месте…
— Да не давай ты мне, ради бога, никаких советов! Советы-то давать легко, выполнять их трудно. Вот Рудаков сказал как-то нам, заводским девчатам: «Будьте неприступны, держитесь гордо, не позволяйте этим свиньям облокачиваться на вас, как на прилавок». А как я могла бы не позволить, если я его люблю и о том только и мечтаю, чтобы он «облокотился»…