Лариса Соболева
Если хочешь знать…
© Соболева Л., 2025
© ООО «Издательство «АСТ», 2025
– Ма, нас останавливают, – разволновался Саша, вытягивая шею, чтобы за фигурой водителя рассмотреть дорогу.
– Сиди смирно, – сказала мама, опуская вуаль на лицо. – Не вступай в споры и ничего не доказывай, иначе наживем кучу проблем.
– Там не только дэпээсники, военные… Один машет нам.
– Ну и пусть машет, работа у него такая. Ловят кого-то, вот и машет.
Пятнадцатилетний Саша, высокий и физически крепкий, считающий себя уже мужчиной, оценил спартанское спокойствие матери и, расслабившись, откинулся на спинку сиденья. Тем временем водитель притормозил у поста ГИБДД, не глуша мотор, мужчина в камуфляже и с автоматом за плечами отодвинул дверцу, его глаза уткнулись в добротный (из очень дорогих), отполированный до блеска гроб. Оказывается, данный шикарный микроавтобус известной западной марки всего-то катафалк, а по внешним признакам не скажешь. Возникла пауза, словно военный ожидал, что в катафалке должна ехать свадьба вместо покойника и его родных, он окинул беглым взглядом сопровождающих гроб и задал, пожалуй, глупый вопрос:
– Кого везем?
– Мы везем па-а-пу! – весело чирикнула Маша, ей три с половиной года и смерть для нее как для взрослых инопланетяне живьем.
– Машуня, тихо! – И Саша эдак по-мужски усадил малышку себе на колени, прижал к груди, а для верности ладонью зажал рот девочке, а она хихикала, сощурив глазенки.
Рядом с ним и девочкой сидел еще один мальчик лет двенадцати, очень серьезный, щупленький, в очках и с непокорным чубчиком над высоким лбом. На второй половине салона, напротив детей, сидела женщина в черном закрытом платье и шляпе с большими полями, возле нее скучал человек в рабочей робе, рядом с водителем находился еще один мужчина в такой же рабочей одежде. Между двумя группами – гроб.
– Куда везете своего папу, к тому же вечером? – поинтересовался военный, без сомнения, озадаченный, ведь хоронят обычно днем. – Кстати, помнится, кладбище в другой стороне.
Женщина подняла вуаль, грустными бледно-голубыми глазами посмотрела на молодого человека, словно он недоразумение, свалившееся с неба, как ему показалось, и скорбно, со слезой в голосе, вымолвила:
– Да, вокруг города четыре кладбища, со всех сторон располагаются, но мы везем мужа не на городское, а на родину в деревню. Это его дети, – указала она жестом на троих детей, сидевших напротив, а то вдруг у него плохое зрение. – Ночь он проведет в своем доме, где прошло его детство, а завтра со всеми почестями мы похороним мужа там, где лежат его родные.
– Откройте крышку, – потребовал военный.
– Вы хотите взглянуть на мужа? – удивилась вдова и обратилась к рабочему: – Пожалуйста, откройте.
– Мы завинтили крышку, – напомнил работяга. – Вы сами просили.
– А, да, – вспомнила она и объяснила военному: – Нам от города ехать целый час, вдруг авария, торможение, ямы… у нас к деревне ведет отвратительная дорога, не хватало, чтобы покойный выпал. Нет, вы представляете этот ужас? – И попросила рабочего: – Чего же вы сидите? Отвинтите, пожалуйста.
Мужчина, явно из конторы ритуальных услуг, приподнялся с места, стал на одно колено, заворчав:
– То завинти, то отвинти, потом опять – завинти… Как же, покойника не видели! Полина Александровна, я ни на что не намекаю, но нам еще возвращаться назад в город.
– Открывайте, – настоял военный.
Рабочий взглянул на несчастную вдову, мол, как быть, та одними глазами дала понять, чтобы открыл. Он долго откручивал болты, все терпеливо ждали, кроме малышки, которая приставала то к старшему брату, то к младшему. Но вот рабочий взялся за крышку и поднял ее, открыв покойника наполовину. Не успел военный приподняться на цыпочки, а то и залезть в катафалк, чтобы внимательней рассмотреть труп, как вдруг вдова упала на колени, приобняла мужа и зарыдала:
– Не могу поверить… Нет, это не ты, не ты… Не может быть… Мне снится этот кошмар! Боже мой, за что?.. За что?..
Бедная женщина легла грудью на труп и громко рыдала, заревела малышка, да в голос, Саша подхватил ее, прижал к себе, уговаривая:
– Машенька, не плачь… Моя маленькая, моя хорошая, я тебя пожалею, поглажу… (Она еще громче заревела.) А давай в окошко посмотрим? Кто там ходит… Собачка! Маша, смотри, какая она лохматая…
Малышка на мгновение перестала плакать, посмотрела в окно, видимо, собачка не понравилась, она снова заревела громче прежнего. Все это время вдова горько рыдала, лежа на трупе мужа, приговаривая и причитая невнятно. Потом вдруг, словно вспомнив, что человек в военной форме ждет, повернулась к нему лицом в потеках слез, всхлипывала, но с колен не поднялась.