— Ну-ка, теперь как она, педаль? — Максим вытер руки тряпкой, валявшейся под сиденьем, снова забрался на шоферское место. Нажал на стартер, запустил мотор на малых оборотах. Выжал сцепление, включил скорость. Плавно опустил левую педаль, нажал на правую. «Газик» взревел, дернулся и выскочил на твердое место.
— А я-то сколько пыхтела, толкаючи! — воскликнула председательница. — И все зря. Сам он, оказывается, «газик», мог выскочить…
— Этого вы всегда и ждете — не выскочит ли все само собой! — сердито сказал предрик.
— Что-то непонятно. По-моему, машину завела сюда не я.
— Зато вы завели колхоз в прорыв! И ждете, чтобы он сам собой выскочил, — отрубил предрик. — С такими кадрами, — он небрежно кивнул на Максима, — провалить уборку — это же позор!
— Где же он, провал, если убирать осталось всего ничего? Другие…
— На других кивать нечего! — перебил предрик. — Не поможет! Сорвали задание райкома и райисполкома — будете отвечать.
«Сорвали!.. Поработал бы сам на комбайне в такую погодку, — оскорбленно подумал Максим, хотя обвиняли не его. — Сам, небось, из-за пустяка чуть машину не угробил…» Максим «газанул» посильнее, чтобы одним махом вылететь в гору. Машина разогналась хорошо, но вдруг заглохла.
«Какая опять напасть?» Максим глянул на приборы. Уровень горючего на ноле! А может, датчик врет? Спустился с горы задом, развернул газик поперек дороги. Стрелка ушла от ноля чуть в сторону. Двигатель снова завелся. Еще рывок в гору. Нет, не хватает разгона!..
— Барахлит мотор?
— Да нет. Горючее вы, что ли, не залили?.. На ровном месте еще немного засасывается, а в гору повернешь — последнее в заднюю часть бачка сливается…
— Шофер, разгильдяй, подвел! А я не глянул на указатель, — вознегодовал предрик.
— Придется ведерко принести. — Максим вылез на дорогу. Смачно меся грязь, отправился к своему грузовику.
Пока он шлангом нацеживал бензин в ведро, пока неспешно, чтобы не упасть, шел обратно, между председательницей и предриком разгорелся, видно, не шутейный спор. Они даже из машины вылезли, так как тесно, наверное, показалось им сражаться в ней.
— Ясно одно: вы слишком зарвались, — жестко говорил предрик. — До того зарвались, что в самый напряженный момент уборки самовольно бросили людей в лес за шишками.
— Во-первых, никакого напряжения тогда не было. Наоборот, люди томились от безделья, — возбужденно доказывала председательница. — А во-вторых, у меня вообще нет моды бросать людей куда бы то ни было. Люди не булыжники. Их достаточно попросить по-человечески — и все сделают, что нужно.
— Разводить псевдодемократию! Недаром и попойку устроили — хотели подладиться под массу…
— Какую попойку? — вспыхнула Александра Павловна.
— Все ту же, лесную! От народа ничего не скроешь! Нам поступила жалоба от группы ваших колхозников. Справедливая жалоба!..
— Не было никакой попойки! А жаловался, наверно, Ивашков и его друзья?..
— Да, Ивашков. Но это не имеет значения. Важны факты. За шишками ездили? Ездили! Пили? Пили!.. А с какой, интересно, радости?
— С большой! Орехи впервые достались честным труженикам, а не калинникам, — вдруг как бы подобрев, с нотками явного удовольствия в голосе сказала Александра Павловна.
— При чем тут калинники? — сурово спросил предрик.
— Ох!.. Я не раз уже толковала вам о них в райисполкоме! Теперь убеждаюсь — вы даже не слушали…
— А вы придумали меру пресечения — сами в лес за дарами божьими кинулись? Как вас теперь от тех калинников отличать?
— Но вы подумайте, неужели это правильно, когда природные богатства достаются не труженикам, а всяким приспособленцам, любителям легкой жизни? — горестно сказала Александра Павловна. — Я убеждена: и дисциплина в колхозе только укрепится, и дела пойдут лучше, если мы к людям будем поотзывчивее.
— Ну-ну, такую демагогию разводить не советую.
— А что вы советуете? — у председательницы сощурились глаза, лицо напряглось.
— Советую не забывать, что вы головой отвечаете за уборку.
— Ох, до чего же трудно с вами разговаривать! — еще тяжелее вздохнула председательница.
Максим, заливая бензин в бак «газика», слушал весь этот спор внимательно. Еще бы! Ведь все это касалось в какой-то мере и Лани, и матери, да и его самого. Уж он-то знал, что не о пустяках говорила Александра Павловна. Ему обидно было, что предрик не желает выслушать по-настоящему, вникнуть в суть дела.