Ребята-старшеклассники после уроков тоже пойдут, конечно, прямушкой, выручат из беды. Но это будет через три часа. За это время он промерзнет так, что никакая медицина не в состоянии будет справиться с болезнью. Уже сейчас начинает пробирать озноб.
Рывком, с большим усилием Максим поднялся. Правую ногу судорога не отпускала. Стал прыгать на левой. Потом, хотя в колене нога плохо разгибалась, начал кое-как приступать и на правую. Сердце сильно колотилось, спирало дыхание, кружилась голова, но юноша шел и шел. Он боялся сделать передышку. Казалось, остановись на мгновение — силы покинут совсем, голова закружится окончательно и тропка уплывет из-под ног. Тогда больше не подняться…
Наверное, есть в человеке какие-то подспудные силы, о существовании которых он и сам до поры до времени не знает. Эта скрытая, непознанная сила и дала возможность Максиму совершить чудо — добраться до дому. Не раздеваясь, он мешком рухнул на кровать.
Придя на обед, Зинаида Гавриловна почувствовала неладное еще на крыльце. Дверь в сени распахнута настежь, замок с откинутой дужкой висит в петле, на пороге валяется варежка… Варежка эта имела броскую примету: белый палец. Когда Зинаида Гавриловна вязала сыну рукавички, не хватило черной шерсти, и она шутливо предложила:
— Свяжу пальцы из белой?
— А что? Вяжи! — со смехом согласился Максим. — Приметнее буду.
В сердце кольнуло: что стряслось? Во-первых, не вовремя сын вернулся с уроков, во-вторых, никогда не был таким растеряхой. Разве торопился куда, забежал домой на минутку?
Мать с тревогой открыла дверь в кухню, заглянула в комнату. И сразу обмерла — Орешек в шапке, пальто и пимах лежит навзничь на кровати. Глаза были закрыты, лицо горело, дыхание шумное, тяжелое. Можно было ожидать — мать кинется к сыну опрометью, крикнет в ужасе: «Орешек, что с тобой?» Но Зинаида Гавриловна подошла спокойно, осторожно положила руку на горячий лоб сына.
Спросила тихонько:
— Заболел, сынок?
Максим открыл глаза, ответил прерывисто:
— Не знаю… Везде ломит — руки, ноги… Голова разрывается, живот режет. Насморк вот… Грипп, наверное, привез из Новосибирска.
Зинаида Гавриловна смерила температуру — больше тридцати девяти. Похоже на грипп.
На этом диагнозе она, пожалуй, и остановилась бы, если бы сын лежал раздетый. Но, снимая с него шапку, мать заметила: он не может приподнять голову.
— В подбородок будто кто уперся, — виновато сказал Максим.
Это было странно, уже не похоже на грипп. Когда же с помощью матери он сел на кровати, снял пальто и принялся стаскивать пимы, Зинаида Гавриловна обнаружила и другую странность — ноги у Орешка не хотели разгибаться в коленях. Симптом Кернига… Теперь уже все признаки полиомиелита.
Зинаида Гавриловна растерялась. Неужели ее Орешка схватила эта страшная болезнь? Ведь взрослые заболевают ею редко. В Дымелке да и во всех окрестных селах за последние годы не было вспышек полиомиелита и среди детей. Разве сын заразился в Новосибирске или в дороге?..
— Побудь, сынок, немного один. Я сбегаю в медпункт, принесу лекарство, — сказала Зинаида Гавриловна, ничем не выдавая своей тревоги и сомнений. — Скоро поправишься, ничего серьезного, по-видимому, нет.
Но побежала она не в медпункт, а в сельсовет, к телефону. Через час приехал врач, сухопарый, седоусый старик. Он был главным врачом района еще тогда, когда розовощекая Зиночка мечтала о медицинском техникуме. Позднее, когда Зиночка стала фельдшером, он принимал ее на работу. Старый медик не любил «летунов». Поскольку же Зинаида Гавриловна не относилась к ним и навсегда обосновалась в Дымелке, она была у него самым уважаемым человеком.
— Что ж, вы еще раз показали себя опытным медиком, — сказал старый врач Зинаиде Гавриловне после осмотра ее сына, когда они вышли из дома. — Диагноз правильный. Следует…
Зинаида Гавриловна знала — больные полиомиелитом подлежат изоляции. И она, хотя это было невежливо, перебила доктора, торопливо попросила:
— Разрешите, Павел Никифорович, оставить сына дома. Я возьму отпуск, буду дома ухаживать за ним.
— Положение-то, матушка, гласит… — начал возражать склонный к педантичности старый врач, но Зинаида Гавриловна опять перебила:
— Все пункты положения будут выполняться точно!
Павел Никифорович не терпел, когда его перебивали и навязывали свои предложения. А еще больше не любил отступать от предписаний. Никакие уговоры не убедили бы его сделать отступление от правила. Подействовали глаза Зинаиды Гавриловны, молящие, страдальческие.
— Хорошо, хорошо, пусть больной остается на вашем попечении. Главное в процессе лечения подобных больных — внимательный уход. И никто, конечно, лучше… — Он хотел сказать «лучше, чем родная мать за единственным сыном, никто не станет ухаживать», но счел эти слова слишком расслабляющими и добавил вместо них суховато: — Лучше, опытнее вас сестры не найдется в районе. — И уже совсем деловито: — Давайте пока больному гамма-глобулин, глюкозу с аскорбиновой кислотой. Вполне полагаюсь на вас, надеюсь, все будет хорошо. А ежели понадоблюсь — приеду немедленно.