Встретившись взглядом с Максимом, девушка отпрянула — видно, не ожидала, что парень так быстро оглянется, рассчитывала понаблюдать за ним исподтишка, однако скрываться не стала. Смущенно кивнула: здравствуй, мол…
Максим тоже торопливо кивнул. И не один, а несколько раз подряд. Он смутился больше Лани. Эти частые кивки показались девушке забавными. Она заулыбалась, прильнула носом к талому стеклу и крикнула:
— Поправляешься?
— Как видишь…
— А в школу скоро?
— На сороковой день обещают выпустить.
— Значит, остается еще двадцать четыре дня…
Максима поразило, что Ланя с точностью до одного дня знает, сколько времени он уже проболел. А он-то считал — совсем его забыли!
— Боюсь, отстану здорово, — сказал он первое, что пришло на ум, потому что окончательно растерялся.
— Мы тоже переживаем за тебя.
До чего же дороги слова участия! Ничто не могло взволновать Максима больше этого. Побледневшее, пожелтевшее за время болезни лицо парня все будто светилось изнутри, сразу стало свежее. Радостно ему было смотреть на Ланино улыбающееся лицо, в ее настороженные глаза, подмечать, как начинают они тоже светиться счастьем, впервые глядели они вот так — глаза в глаза, впервые испытывали такое волнение…
Ланя появлялась теперь под окном каждый день, и утром и под вечер. Побежит в школу — заглянет в окно, если оно талое. А нет — постучит, скажет, как, бывало, он:
— Пора! Я пошла.
После уроков она стояла под окном дольше. Рассказывала школьные новости, если Зинаида Гавриловна находилась дома, а когда ее не было, подставляла к раме лестницу, открывала форточку и запускала на кровать к Максиму бумажную ворону, каких мастерят по всему свету ребятишки.
На вороне была запись всех домашних и школьных заданий. Часто тут же находились и решения трудных задач, хотя Максим и протестовал против всяких подсказок, уверяя, что справится сам.
Иногда под окно приходил Тихон, хвастался охотничьей добычей, если она имелась, жаловался, что день пропал даром, когда постигала неудача. О школе Тихон разговора никогда не затевал. Тут ему нечего было сказать. Школьной жизнью он интересовался мало, учеба у него шла ни шатко ни валко. Не похвастаешься же тем, что вчера не выучил урок, схватил двойку, которую сегодня удалось исправить на тройку.
Учителя, наверное, думали — насквозь серый, скучный парень Тихон. Поглядели бы они на него во время охоты или рыбалки! Максим-то знал: тогда он преображался, горел и заражал всех своей увлеченностью. Рассказывать о рыбной ловле да охоте он мог не умолкая. Всяких забавных и печальных историй у него запас неисчерпаемый. Один лишь преподаватель — по основам сельского хозяйства — мог догадываться, каков Тихон «внутри». Потому что сельским хозяйством парень тоже увлекался по-настоящему.
Настал день, когда был снят карантин с дома Ореховых. Максим с нетерпением ждал этого сорокового дня, будто по кирпичику сбрасывал тяжелый груз с плеч.
День пришел долгожданный, а на душе было мрачно. И не оттого, что здоровье еще не вернулось, что не только выйти на улицу, а даже сделать несколько шагов по комнате Максим еще не мог. Он лишь научился пока стоять по-петушиному на одной ноге, подогнув вторую. Портило настроение другое: утром перед уходом в школу Ланя не заглянула сегодня в окно, не сказала привычное: «Пора, я пошла!»
Почему? Разве запамятовала? Нет и нет! Она знала точно, когда настанет этот сороковой день. Если бы хотела, не только заглянула, как обычно, в окно, а могла бы зайти в дом, поздравить со снятием карантина. Хотя бы на минутку забежала… Значит, не хочет.
«Ладно, не особенно и нуждаюсь! — решил Максим. — Только поправлюсь, так пусть не ждет, чтобы я за ней заходил…»
Наскоро проглотив два пирожка, он принялся за тренировку. Для этой цели возле кровати был укреплен велосипед. Взобравшись на него, Максим крутил педаль правой, уже отошедшей после паралича ногой. А левая нога, при помощи резиновой манжеты соединенная ступней с другой педалью, вынуждена была тоже работать. Таким способом Максим надеялся восстановить атрофированные мышцы.
Мать немного обидело — сын будто и не замечал, что она напекла специально сегодня его любимые пирожки с клубничным вареньем. Но когда Максим забрался на велосипед, она поняла — ему не до пирожков, ему не терпится поскорее встать на ноги.