— Что между вами случилось?
Рада оторвала взгляд от чашки. Ее темные глаза были такими печальными, что у меня все сжалось в груди.
— А разве между нами что-то случилось?
— Да, — настаивала я.
— Мне это неведомо. Разве так Ярослав говорит?
— Он молчит, словно проглотил клей «Момент». Почему ты за него не борешься?
— В каждом из нас живет бог, и его надо уважать. Наша вера свободных, а не рабов. Нельзя себе кого-либо подчинять, тем более из славян.
У меня от этой дури начала пухнуть голова.
— Я вообще-то имела в виду, пробовала ли ты его клеить. Нормально клеить, а не просто разговаривать с ним о языческих канонах.
— Нет, — быстро отмахнулась она. — Он этого просто не поймет.
У меня голова стала тяжелой как титан. Не знаю, от чего больше: от их недоразвитости или от того, что уже светало, а я не спала. Странно, но с этими проблемами даже спать не хотелось.
Ко мне подсела девушка, явно не славянской внешности.
— Ты тоже здесь новенькая?
Только сейчас я ее рассмотрела. Она была то ли армянка, то ли татарка. И одевала ее явно не Рада, но выглядела девушка вполне прилично.
— Гайде, — протянула она мне руку.
— Юленька.
— И как тебе язычество?
— Как и все остальное, — ответила ей я.
— В смысле?
— Ко всему стараюсь относиться с уважением.
Ну не говорить же, что, мол, на дворе двадцать первый век, а они все деревьям поклоняются и отмечают День кукушки…
— Я мусульманка. Приехала сюда с Радой. Мне интересно было познакомиться ближе с древней славянской культурой.
— Тебя за это на костре не сожгут?
— Никто не видит, а Аллах не скажет, — засмеялась она. — И я же не участвую в этом, я только пришла посмотреть. Молюсь я лишь Аллаху. Наша вера верная.
— А остальные нет?
— Мы стараемся не лезть в чужую культуру с нашей верой, а то нас еще ИГИЛом назовут…
— А как вы поняли, что другие веры неверные? — не унималась я.
— Пророк Мухаммед сказал. Почитай Коран, там все написано. Хочешь, дам?
— Спасибо, мне уже Евангелие с Ведами читают, — быстро отказалась я.
Тут в разговор влезла Рада:
— Я ей говорю, что в нашей культуре самое прекрасное то, что женщина стоит на одном уровне с мужчиной, в отличие от других религий и культур.
— Ты не права, — возразила Гайде. — У нас если женится мусульманин, то должен все имущество свое жене отдать, заботиться о ней и, если она пожелает, даже слуг ей нанять.
— И сколько мусульман так поступили? Чаще всего они себе несколько жен и любовниц заводят и обязанности делят между ними. Им женщины нужны лишь для физических потребностей и продолжения рода. Я уже молчу, что по вашей религии женщина не имеет души и не входит в храм. Это такое унижение! Женщина подобна животному. Даже в христианстве такого нет!
— Не сравнивай нас с ними! — возмутилась Гайде.
«Уф! Хорошо, что у моего красавчика такого нет», — повторила за ней мысленно я.
— И мужчины спят с кем хотят, унимая свои физические потребности, а жены могут годами ждать близости и не дождаться. А если вдруг найдут, с кем соединиться для обмена энергиями, то их за это могут убить. Позорно, жестоко убить только лишь за то, что у них тоже есть физические потребности… Это ваш «верный» Коран! На справедливость и правосудие нет даже намека. Вера — чистая выгода для мужчин.
Я была шокирована познаниями Рады. Как же они с братом похожи! Он так же наезжает на православных. Мне сразу вспомнились соседи нашей бабушки. В трехкомнатную квартиру въехали четыре татарина. Три молодых человека. Очень чистые, опрятные, культурные, всегда здоровались. Они были мусульмане, по словам бабушки, держали пост, так как она пыталась их угощать своими пирогами. Но на свой мусульманский праздник они всегда ее угощали сами. Иногда для нее ходили в аптеку и в магазин, вызывали ей скорую, если бабушке было плохо, и звонили нам, рассказывали об ее самочувствии. Хотя мы их о помощи не просили. Нам даже было перед ними неудобно, мы могли приехать и все бабушке купить сами, но они всегда опережали нас. Просто они были очень добрые, благородные люди. Я бы в жизни не догадалась, если бы не Рада, что у них такая суровая вера по отношению к женщинам. К бабушке они относились с большим почтением.
— Честная мусульманка, верная своему мужу. Ей не нужны чужие мужчины.
— А честному мусульманину, получается, одной мало? — не унималась Рада. — Он не верен своей жене? Или у него верность кошельком измеряется? Гайде, вера твоя однобокая. Пусть мы из допотопного века, но у нас есть твердый фундамент моральных устоев, для всех одинаковый. Любой может стать сильным и вырасти до жреца. В каждом бог, и каждый бог, все мы от Рода.