— Что, если я могу помочь тебе со всем этим? Ну... с большинством из этого. Что, если мы заключим сделку?
— Сделку?
— Я познакомлю тебя с некоторыми милыми людьми, которые помогут тебе получить работу, место для проживания, а ты... ты поможешь мне уладить некоторые дела.
Она смотрит вниз на воду и качает головой, не соглашаясь со мной.
— Слушай, я не знаю тебя или через что ты прошла, но я знаю, что все бы отдал, чтобы быть сейчас живым, неважно что.
Слезы текут по ее лицу, и я думаю, что мои слова дошли до нее.
— Не трать то, на что многие из нас никогда не получат шанс, — умоляю я.
Она продолжает смотреть вниз на воду, только звук ее дыхания прерывает тишину, когда она качает головой и слезает с перил назад на мост.
— Вы, люди, не позволяете мне быть собой. Я не могу даже убить себя! — тяжело вздыхает она, идя в противоположном направлении к машине.
— Куда ты идешь? — кричу я и бегу, чтобы догнать ее. Моя голова перегружена. Она может видеть меня и говорить со мной. Я мертв, и в течение нескольких месяцев разговаривал только сам с собой. Это невероятно!
— Здесь мой 4Runner, — бормочет она, и я вижу, как она дрожит.
— Ну, если тебе нужен бензин, то ближайшая заправка там, — я махаю рукой себе за плечо. — Мерсеры владеют ею. Они хорошие люди. Они помогут тебе.
Она останавливается и смотрит мгновение на меня. Ее лицо повернуто так, что свет от автомобиля дает возможность увидеть ее серые глаза, и у меня перехватывает дыхание. Это трудно объяснить, почему боль в ее взгляде кажется такой прекрасной. Она выглядит как дикое, свободное, заблудившееся создание, каким-то образом попавшее в западню. Темные волосы намокли и прилипли к лицу, и я так сильно хочу протянуть руку и отодвинуть их назад, чтобы увидеть ее всю. Мы пристально смотрим друг на друга, пока я не замечаю, что ее почти синие губы начинают дрожать. Она замерзла.
— Тебя нужно согреть. Позволь мне помочь тебе… — я позволяю моему последнему слову повиснуть в воздухе, намекая, что она не сказала, как ее зовут.
Она делает глубокий вдох и вздыхает.
— Шарлотта, — говорит она спокойно. — Но люди зовут меня Шар.
Шарлотта. Я мягко улыбаюсь. Красивое имя, как и она сама.
— Хорошо, Шарлотта. У тебя есть с собой какая-нибудь сухая одежда?
— В машине.
Она бежит впереди меня, открывает заднюю дверь со стороны водителя и залезает внутрь. Через несколько мгновений она выходит с рюкзаком и маленькой сумкой. Выключив фары, она захлопывает дверь, и дождь снова усиливается. Она смотрит в небо, позволяя дождю лить на лицо. Поднимает свободную руку вверх и показывает средний палец темной бездне — это заставляет меня усмехнуться. Я хочу укрыть ее, нести ее сумки, но... Я не могу.
Рассердившись, она проходит мимо меня, и я быстро присоединяюсь к ней.
— Мне жаль, что я не могу тебе помочь их нести.
Она тихо смеется.
— Мне тоже жаль, что ты не можешь, — она делает паузу, прежде чем добавить: — Я имею в виду, мне жаль, что ты не можешь их нести, потому что ты не живой.
Ее слова тяжело повисают в воздухе, пока дождь льет на нас.
— Как ты умер?
Я засовываю руки в карманы и говорю, вздохнув:
— СВУ. Афганистан. (Примеч. СВУ — самодельное взрывное устройство, часто используется в нетрадиционной войне).
— Дерьмо, — вздыхает она. — Мне жаль.
— Ну, если бы я собирался уйти... — я замолкаю, и она кивает, понимая меня.
Смерть — отстой. Нет никаких «если», «и», или «но» в этом. Но, по крайней мере, я умер благородной смертью. Есть худшие способы уйти.
— Так, куда же ты меня ведешь?
— Ты не знаешь, где находишься?
Она робко улыбается.
— Мне все равно куда идти. Я планировала ехать, пока мой внедорожник не выдохся бы и… хорошо… ты сорвал остальное.
— Не могу сказать, что сожалею об этом, — отвечаю я честно. — Неужели все настолько плохо?
Дождь снова внезапно прекращается, как будто сам Бог повернул выключатель, и мы оба останавливаемся и смотрим вверх. Через некоторое время она снова начинает идти, и я следую за ней. Ее сапоги издают хлюпающие звуки, прерывающие тишину.
— Каждый день моей жизни за последние шесть лет был проведен с мертвыми. У меня нет друзей, а те, которые были, думают, что я сошла с ума. Мои родители не знали, что делать со мной, и просто сделали вид, будто меня нет, и еще, забудь о бойфренде. Итак, ты видишь, у меня нет ничего, кроме смерти. Моя жизнь — это решение дел мертвых, чтобы они могли перейти в другой мир, и, черт возьми, я устала.
Она действительно выглядит уставшей. Ее бледное лицо и впалые глаза рассказывают историю нелегкой жизни.