Эштон невольно поежился, почувствовав, как по спине его пробежал холодок. Сейчас глаза Аргуса напоминали два бездонных колодца, а голос, казалось, проникал в самую душу. Виконту вспомнились слова Пенелопы о том, что ее дядя мог любого себе подчинить. Но Добсон, похоже, оказался крепким орешком. Сыщик нахмурился и, покосившись на своих подчиненных, проворчал:
— Не знаю, что вы сейчас делаете, сэр, но имейте в виду: со мной ваши фокусы не пройдут. — Уже через мгновение выражение его лица изменилось, и он, пожав плечами, заявил: — Знаете, я передумал. Конечно же, вы можете войти, поскольку мне может понадобиться помощь леди Пенелопы. Но мальчику лучше остаться здесь.
Дариус хотел возразить, но отец, пристально взглянув на него, велел ему возвращаться к карете. Мальчик тут же кивнул и забрался на сиденье рядом с кучером, причем разочарованным он не выглядел.
— Откуда вы родом, Добсон? — спросил Аргус, когда они начали подниматься по узкой темной лестнице. — Из какой семьи?
— Не знаю, к сожалению. Я помню лишь сиротский приют и нашу воспитательницу миссис Крид, которую мы все называли ведьмой. А почему вы спрашиваете?
— Потому что лишь очень немногие могут почувствовать, что я что-то с ними делаю. И еще меньше тех, кто способен этому сопротивляться. Причем в основном это люди из нашего рода.
Добсон молча пожал плечами и шагнул к двери кабинета нотариуса. Распахнув ее, остановился у порога и вполголоса выругался. Затем обернулся к Олимпии и Пенелопе и пробурчал:
— Боюсь, дамы, вам это не понравится.
— Мы знаем, — ответила Олимпия, — заходите же.
Добсон переступил порог и прошел в кабинет. Остальные тут же последовали за ним. Эштон лишь взглянул на останки Хораса Эрншоу — и его едва не вывернуло наизнанку. А вот у помощников Добсона желудки оказались не такими крепкими — их буквально вывернуло наизнанку. Пенелопа тихонько вскрикнула и покачнулась, увидев останки нотариуса. Олимпия же побледнела, но тотчас взяла себя в руки и принялась осматривать комнату. А Аргус, подбоченившись, с величайшим интересом разглядывал кровавое месиво, которое еще недавно было нотариусом.
— Призрак здесь, миледи? — спросил Добсон.
— Да, — кивнула Пенелопа, шагнув к столу. Она крепко держала Эштона за руку. — Он не понимает, что с ним произошло. Он плачет и просит меня о помощи.
Добсон со вздохом покачал головой:
— Ему уже ничто не поможет. Попытайтесь поговорить с ним. Пусть расскажет, что здесь произошло. Ясно, что тут орудовали не просто заурядные воры. — Добсон опустился на корточки рядом с трупом. — Обычный вор может всадить в тебя нож, забрать у тебя все ценное, а потом уйти. Но он не стал бы резать человека на кусочки.
Аргус тоже присел на корточки рядом с трупом и пробормотал:
— Да, верно. Смотрите, он первым делом занялся его лицом.
Желая прекратить эту жуткую беседу над трупом, Пенелопа повернулась к призраку:
— Мистер Эрншоу, вы знаете, что с вами случилось?
«Помоги мне».
— Не могу, к сожалению. Посмотрите на то, что от вас осталось, мистер Эрншоу. Я ничем не могу вам помочь. Разве что помогу вам обрести покой.
«Ублюдок».
— Кто? Кто сделал это с вами?
«Он нанял их мучить меня».
— Мистер Эрншоу, разве вы не хотите, чтобы тот человек ответил за свои злодеяния?
«Он смотрел. Наслаждался».
Пенелопа поежилась при мысли о том, что кому-то может доставлять удовольствие такое зрелище. Но как же разговорить призрака? Как вытащить из него необходимую информацию? Она прекрасно знала, что не так-то просто заставить привидение говорить именно то, что ты хочешь от него услышать.
— Мистер Эрншоу, вы знаете, кто я такая?
«Девчонка Солтервуд».
— И вы годами меня надували, так?
«Ради денег».
— Но вы ведь не в одиночку это делали, верно? Кто помогал? С кем вы делили деньги?
«Чарлз».
Пенелопа подавила желание издать победный клич. Но Чарлз — весьма распространенное имя. Требовалась дополнительная информация.
— Какой Чарлз?
«Ублюдок. Все хотел забрать».
— Все?.. Что именно?
«Состояние Солтервуда».
— А чего требовал Чарлз?
«То, что я припрятал».
— Где спрятал? И что именно?
«Бумаги. Под полом».
— Где, в каком месте?
«Доска. Третья слева».
— И Чарлз требовал эти бумаги?
Призрак кивнул: «Ублюдок».
— Мистер Эрншоу, вы обретете покой, если облегчите душу.
«Уже. Под полом».
Пенелопа увидела, что призрак вздрогнул и поежился. В следующее мгновение он исчез. Исчез с таким выражением лица, что сразу стало понятно: душа его едва ли готовилась отлететь в рай. Похоже, мистер Эрншоу при жизни не только обворовывал клиентов, но делал и кое-что похуже. Нечто такое, за что не так-то легко вымолить прощение.