Тут в комнату вошел Эштон, и все ее грустные мысли тотчас улетучились. Виконт поцеловал ее, и она поцеловала его в ответ, гадая, не этой ли ночью он перестанет обращаться с ней так, словно она сделана из стекла и не способна вынести больше, чем поцелуй. И то, что она увидела в его глазах, давало ей повод надеяться на лучшее.
— Здесь очень тихо, — заметил Эштон, присаживаясь на кушетку.
— Младшие мальчики сейчас на уроках, а Артемис, Стефан и Дариус — на своем шпионском посту. Думаю, что теперь пора положить этому конец. — Пенелопа нахмурилась и добавила: — Меня беспокоит то, что они проводят столько времени в очень небезопасной части города.
— Поверь, с ними все будет в порядке. И вообще скоро все это закончится. — Эштон обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
Ей показалось, что в словах его была какая-то недосказанность, и эта недосказанность вызвала подозрения. Отстранившись от Эштона, Пенелопа пристально на него посмотрела. Она постаралась вспомнить все, что ей говорили, и все, что успела услышать за последние несколько дней, и еще больше встревожилась.
— Это произойдет сегодня ночью? Или завтра ночью? Когда ты прокрадешься в логово миссис Крэтчитт?
Эштон едва заметно поморщился:
— Мне не нравится слово «прокрадешься».
— Не придирайся к словам. — Пенелопа снова нахмурилась: — Почему ты мне не отвечаешь?
Виконт со вздохом поднялся, чтобы налить себе и Пенелопе немного вина. Усевшись с ней рядом, он подал ей бокал и подумал о том, что внешне она кажется совершенно здоровой. И это мешало ему вести себя с ней как подобает джентльмену. Ужасно хотелось опрокинуть ее сейчас на кушетку. «Нет, еще слишком рано, — решил Эштон. — Пусть даже доктор Прайн заявил, что она уже полностью оправилась от болезни. Впрочем, сейчас у нее на лице такое выражение… Похоже, она не успокоится, если не ответить на ее вопрос».
Заставив себя улыбнуться, виконт сказал:
— Это произойдет завтра. И вовсе не ночью, а во второй половине дня. Потому что Такер доставляет вино миссис Крэтчитт именно днем.
— Ну, это не столь важно. Призраков не интересует время суток. Я смогу увидеть или по крайней мере почувствовать, какие именно призраки находятся в том доме, — добавила Пенелопа.
Виконт решительно покачал головой:
— Нет-нет, ты не пойдешь с нами!
— Конечно, пойду. Иначе как вы узнаете, сколько людей там было убито и где искать тела?
— Мы узнаем об этом с помощью лопаты и собственных глаз.
— Ты хочешь сказать, что не позволишь мне присутствовать на финальном акте драмы, которая с меня и началась?
Эштон тихо выругался. Все действительно началось с нее — в этом сомнений не было. Можно верить в то, что Пенелопа видела привидение, можно не верить, но именно ее свидетельство в конечном итоге должно привести к аресту и казни преступницы. Чем больше они узнавали о миссис Крэтчитт, тем больше крепла их уверенность в том, что в ее борделе погибали люди. И миссис Крэтчитт, конечно же, об этом знала. Возможно, и сама убивала. И сейчас Эштон возражал против участия Пенелопы главным образом потому, что не хотел, чтобы она сталкивалась со всей этой грязью.
— Ты еще не вполне здорова, — сказал он, предприняв последнюю попытку отговорить ее.
— Нет, я уже выздоровела. И я же не собираюсь участвовать в задержании преступников… Но я вполне здорова для того, чтобы поехать с вами и посмотреть, что там происходит. И чтобы позаботиться о бедняжке Фейт. Я хочу, чтобы она обрела покой. — Пенелопа все это время пыталась спустить платье с плеча. Наконец ей это удалось, и она продемонстрировала Эштону то, что осталось от раны. — Вот видишь? По-твоему, она не зажила?
— Да, впечатляет, — пробормотал Эштон. Он увидел шрам и небольшую красноту. — Как тебе удается так быстро восстанавливаться? Я видел множество ранений — колотых, рубленых, огнестрельных, — но ни одна из ран не затягивалась так быстро, как твоя. Это и доктора Прайна поразило, не так ли?
Пенелопа мысленно отругала себя за опрометчивость. Она всего лишь хотела доказать Эштону, что уже выздоровела и может ехать с ним к миссис Крэтчитт, а вместо этого ей сейчас придется объяснять, как случилось, что рана зажила с быстротой, отчасти ошеломившей даже ее.
— Ты ведь знаешь, что у Септимуса есть дар облегчать боль?..
— Он умеет и исцелять?