Они вышли на остановке около трактира «У Максима». Знакомый рев оркестриона, все та же вонь непроветриваемого питейного заведения.
— Три порции, генерал. — Капитан добродушно хлопнул трактирщика по согнутой спине.
Грубое, неприязненное лицо старика потемнело. Он что-то невразумительно проворчал, сжал тонкие синие губы и два раза оправил свой белый передник.
— Допек ты его, — заметил Пепек и расстегнул воротник пальто.
— Бунт униженных, — сказал Капитан. — Я всегда имел над собой кучу начальства, а он только одного Деникина. — Капитан скомкал в шарик автобусный билет и уселся на стул. — Но я не думал ничего такого… — Капитан дернул шеей, словно его укусила блоха. — У него, впрочем, нет оснований стыдиться. В честь кого, как ты думаешь, названа сия корчма? — Капитан положил на стул шапку.
Официант трясущимися руками поставил на стол три стаканчика, глядя куда-то поверх голов гостей. Капитан заплатил, а когда официант хотел сдать мелочь, молча пожал ему локоть. Чаевые были непривычно щедрыми для этого заведения. Старик сначала не понял, а потом торжественно выпрямился, прикрыл запавшие тусклые глаза и прошептал:
— Мерси!
Они вышли в ветреную ночь. Подмораживало очень крепко. После недавней оттепели на тротуарах остался грязный гололед. Долго шагали они по окраинным улицам. Из предместья Нейгаузен незаметно перешли в предместье Гимпфельсгоф. Ярда вел их по дороге, которую хорошо запомнил во время дневной разведки. Он нервно втягивал воздух, принюхивался и прислушивался: ведь сегодняшний набег был его «делом». Группа умышленно двигалась медленно, лучше было прийти попозже; пешеходов на улицах становилось все меньше, до полуночи уже оставалось несколько минут. Ярда пылал от негодования; он не чувствовал мороза, хотя резиновый плащ совсем не грел его.
— Вот мы и на месте, — прошептал он наконец.
Перпендикулярно к безлюдной улице тянулся какой-то тупик с еще не замощенной мостовой. Кругом кучи песка, булыжника. По обе стороны начатые стройки жилых домов. Стрела башенного крана застыла высоко в небе, устремившись к мерцающим звездам. Уличные фонари раскачивались от порывов ледяного ветра, тень резинового шланга от бетономешалки вытанцовывала, забавно двигаясь по бугристой земле. Дымовая труба сторожевой будки холодно, безжизненно вздымалась над крышей. В такую собачью погоду сторож, если бы он был на месте, наверняка бы затопил.
Капитан осмотрел место и удовлетворенно кивнул. Без долгих размышлений он открыл дверцу в тумбе ближайшего фонаря и вывинтил пробки. Тупик в мгновение ока потонул в темноте. Им показалось, что в одном шаге от них ничего не видно. У Ярды мороз пробежал по спине. Все на некоторое время замерли. Наконец глаза понемногу привыкли к темноте. Тишина, кирпичные фасады новостроек с черными провалами окон мертво торчали в вышине.
— Останешься здесь, Пепек, на всякий случай. А ты за мной, — прошептал Капитан.
Вдоль последних корпусов тянулась открытая траншея с уложенной на дне водопроводной трубой. Перпендикулярно к ней тянулись ответвления к домам.
— Не пущена ли по трубам вода? — сказал Ярда.
— Где там, трубы замерзли бы.
Но Капитан на всякий случай слез по ступенькам в ближайшую шахту и попробовал повернуть вентиль. Он был закрыт. Капитан отвязал свой мешок, обернутый вокруг тела, положил на землю ножовку, гаечный и французский ключи.
— Оставайся пока наверху. — Его голос был спокоен, движения точны, экономны.
«Мировой парень, — подумал Ярда с облегчением. — Без него бы человеку прозябать в Валке до бесконечности».
Ярда помог Капитану спуститься в траншею. Тот начал орудовать быстро и споро. Временами в траншее вспыхивал прикрытый ладонью огонек карманного фонаря, слышался звук металла, тяжелое пыхтение, когда Капитан напрягался чтобы снять ту или иную фасонную деталь. Капитан продвигался по траншее, выдавая на-гора все больше и больше арматуры.
— Сволочь, не идет! Подай ножовку!
Скрежещущий звук распиливаемого железа неприятно смешивался с завыванием ветра. Ярда напряженно поглядел вдаль на освещенный перекресток, потом в другую сторону, в поле. Ему казалось, что трубки перепиливаются бесконечно долго. Вдруг он затаил дыхание: через перекресток двигалась фигура, даже отсюда виден был огонек папиросы.
— Стой, — тревожно сказал Ярда и опустился на колени у кромки траншеи. — Кто-то идет по главной улице.
Скрип пилы прекратился. Капитан ладонью вытер пот с лица и прислонился спиной к дощатой обшивке траншеи.