— Коньки — это пока молодая. Музыка — на все годы. Светланка не понимает этого.
Андрею было жаль, что дочь почти не подходит к пианино. Хотя, по словам преподавателя музыкального училища Финкепштейна, музыка могла бы стать ее профессией. «Способности, талант у вашей девочки, — говорил он, — безусловно, имеются. И немалые. Однако их надо развивать. Это как и в любом деле. Но здесь особенно. Мир звуков — это мир вечности. Пальцы и слух нуждаются в постоянной, еще раз повторяю, постоянной тренировке. Усидчивости вашей дочери не хватает».
«Это, — думал Андрей, — конечно, аксиома. К сожалению, у Светланки не только постоянной, но даже периодической тренировки нет. Садится за пианино лишь иногда, когда у нее на душе что-то нехорошо». И вслух повторил:
— Музыка — это же на всю жизнь. А спорт — лишь на молодые годы. Хотя потом можно работать тренером. Но она такая несобранная, недисциплинированная, что тренер из нее, по-моему, вряд ли получится.
— Ты, конечно, прав, — согласилась Анна. — А что поделаешь? Она так увлеклась коньками. Танцы на льду — сегодня это очень модно. Смотри, по телевидению почти все мало-мальски значительные соревнования показывать стали. А она уже норму первого разряда выполнила. Всего за два года. Может, что и получится? Дай-то бог. Правда, поздновато она начала. И я согласна с тобой — лучше бы она музыкой продолжала заниматься.
Андрей выпил стакан чая, улыбаясь, посмотрел на жену и похвалил голубцы:
— Отменные.
— Стараюсь. Весь вечер не отхожу от плиты. Борщ, голубцы, творожная запеканка… А впереди — горы нестираного белья скопились. Это у тебя дома никаких забот.
— На работе хватает.
— И я говорю, квартирантом стал: придешь, поешь — и на свое любимое место.
— Больше ни на что у меня сил нет.
— Думаешь, у меня их много? Но я свои обязанности выполняю. Не выхожу из кухни. Торчу здесь как прикованная. А ты третий месяц не можешь полки устроить.
— Говорить с тобой сил не хватает, а ты про эти дурацкие полки. — Досадуя, Андрей махнул рукой. — Чего пристала? Вот будет настрой — и все одним махом сделаю. Устрою твои дурацкие полки.
— Полки не дурацкие. И не мои, а наши. Разве я виновата, что тебе дома ничего не хочется делать? Все из-под палки. Да разве только в полках дело? Я тебе сейчас назову столько мужицкой работы, что записывать придется. — Анна тут же поднялась и шагнула к мойке. — Начнем отсюда. Кран подтекает. Выключатели в двух комнатах не работают. Крючки для сушки белья в лоджии не закреплены. Труба в туалете не покрашена. Ржавеет. Дверь в ванной скрипит. Дверь в зале не перевешена.
— Это не мое дело. Специалисты нужны.
— В других семьях мужья все сами делают. Если не можешь — тогда ищи специалистов.
— Когда мне их искать?
— Если захочешь — и время найдешь. Для дачи, небось, выкраиваешь. Каждый свободный день торчишь там. Все туда везешь. Все там делать умеешь. Потому что тебе там хорошо. Дача — твоя. А квартира — наша, и она тебя будто совсем не волнует. Что же это такое? Есть у меня муж или нет? Все сама. Мужа не вижу. А сколько про эти полки говорила? В ушах навязло. А тебе все нипочем. Непробиваемый. Но ничего! И для дома, если хочешь здесь жить, я тебя все заставлю делать. А если не хочешь — держать не стану. На что мне такой муж?
«Ну и ладно, — подумал Андрей, — теперь мне и повод искать не надо. Она сама сказала: на что мне такой муж. Однако нужно все-таки Анну поставить на место». Он резко поднялся из-за стола, шагнул к жене и, показывая открытые ладони, гневно и горячо заговорил:
— Я вот этими руками дачу достраиваю. Шестой год вожусь. Но зато честно. Гараж ими построил. И можешь меня не пугать: «держать не стану!» Вы без меня сразу не так запоете! Избаловал вас! И хватает же наглости говорить такое. Я для дома ничего не делаю? Для кого же я делаю? Сад какой вырастил! Пойми и уясни себе: там, в саду, наше будущее. И ты мне еще спасибо за него скажешь.
— Мне сейчас жить надо, а не в будущем. Нашел чем успокаивать. Нет, милый, мне твоя дача не нужна. Живи там, если нравится. А я здесь хочу жить. И если тебе нужна семья — прошу: займись делами и дома… И меня ты совсем забыл. А я ведь не старуха!
Она вспомнила, что Андрей заметно охладел к ней, особенно после того как в последний раз вернулся из отпуска. Стал невнимательным, замкнутым, необщительным. Когда приехал, чувствовалось, что обнял лишь ради приличия.
— Совсем другим стал. Совсем. Бывало, по малейшему поводу прямо-таки рвался пойти со мной в гости или еще куда-нибудь. А теперь силой никуда не вытащишь. В кино, не говоря уже о театре, забыла, когда вместе с мужем ходила.