— Позволяю! — ответила женщина, улыбаясь. — И не только алаверды.
— Спасибо, мы учтем это. — Свободной рукой Андрей погладил ее спину, потом упругое бедро. — Так вот, про случай. «Случай идет навстречу тому, кто его ищет». Кто написал, не помню. Зато с большим удовольствием выпью за наш счастливый случай. Пьем до дна!
— Согласна!
Они поцеловались и дружно выпили, потом с аппетитом принялись закусывать. После третьей рюмки решили передохнуть, и Андрей начал знакомить Тамару с теми изменениями, которые произошли в доме с тех пор, когда она была здесь в последний раз.
— Вот, — показывал он, — эта дверь ведет в туалет, другая — в душ. Наверху две комнаты оклеены обоями. Но думаю обои ободрать и обшить фанерой. Восьмимиллиметровой. На век хватит.
Осмотрев комнаты, вернулись в зал, где стало уже совсем тепло и сухо — печка грела вовсю.
— Совсем другое дело! Настоящий Ташкент! — сказала Тамара и, скинув теплую кофту, осталась в белой блузке с короткими рукавами и юбке темно-красного цвета. Подошла к Андрею.
— Слов нет! Хороша! Прекрасна! — воскликнул он. Сняв костюм и рубашку, он обнял Тамару, а потом, освободившись от остального, добавил: — Но мне кажется, что без одежды ты еще прекраснее. Хочу убедиться в этом.
Расстегивая и снимая блузку и юбку. Тамара отвернулась, бросила их в кресло и попросила Андрея, чтобы он выключил большой свет.
Выполнив ее просьбу и убавив громкость транзистора. Андрей, целуя Тамару и нежно поглаживая ее точеную фигуру, подвел ее к большому дивану…
В тишине и безмолвии над лесом повисла луна. Темно-синее небо было усыпано звездами. Обнявшись, Андрей и Тамара ходили по безлюдной улице от озера до ворот и обратно, рассказывая друг другу обо всем, что каждый из них пережил с момента их последней встречи. И когда обо всем поговорили, Тамаре наскучило это хождение. В ней вспыхнуло другое желание, и она сказала:
— Давай вернемся? Я хочу. И в этот раз будем по-моему. Не забыл? А за субботу и почти все воскресенье можно будет попробовать по-разному…
— Припоминаю! Пусть будет по-твоему, — согласился Андрей.
Таких женщин, как Тамара, у него было немного, и он помнил особенности каждой. Способ, который ей нравился, назывался «наездница». Представив себе это, Андрей улыбнулся: Тамара была лихой наездницей.
Две ночи и день пролетели на одном дыхании. Воскресенье близилось к вечеру. Проснувшись после запоздалого послеобеденного отдыха, они лежали и молча слушали музыку.
Тамара ласкала Андрея, гладила, словно играла с ним. И доигралась: казалось бы, уже пресыщенный больше некуда, Андрей вдруг снова почувствовал желание.
Поставив Тамару на колени поперек дивана — она отзывалась с полным пониманием, чего от нее хотят. — Андрей слегка раздвинул ее бедра и начал неторопливые, чтобы лучше ощутить ее, толчки. Положив голову на руки, Тамара блаженно охала, умело помогая партнеру. И Андрею хотелось как можно дольше оставаться в ней, чувствовать ее, гладить тело, груди и слышать, как лучшую музыку в мире, радостные, приглушенные стоны желанной женщины…
Закончив игру, они еще какое-то время продолжали лежать так, как начали; потом, обнявшись и прильнув друг к другу грудью, стали целоваться тихо и нежно, оберегая охватившее их счастье.
Услышав сообщенное по «Маяку» время, удивленно посмотрели глаза в глаза. Встали, умылись, оделись, сели за стол. Выпили по паре рюмочек, поели и вскоре отправились в город.
Расставаясь и понимая, что это не на неделю, не на месяц, а на годы, они договорились, если судьба будет к ним благосклонна, встретиться еще когда-нибудь, чтобы вспомнить то хорошее, что было между ними. Пожелав друг другу счастья, они крепко обнялись, поцеловались по русскому обычаю трижды и разошлись в разные стороны, искренне сожалея в душе о том, что нет у них обшей дороги.
Проводив Тамару, Андрей уже глубоким вечером снова вернулся в свой дом, заметно осиротевший. Разогрев вермишель с тушенкой, он залпом выпил полстакана водки, закусил основательно и, включив транзистор, продолжил свое одиночество в любимом им саду. Только теперь он по достоинству оценил удобство его расположения. Даже задерживаясь допоздна, как сегодня, или на работе, или где-то еще, он в любое время мог добраться до сада, — автобусы ходили до десяти часов вечера. А раньше, имелась такая мыслишка, все хотел обменяться. Не нравилось, что в сотне метров от участка железнодорожная линия. По ней восемь — десять раз в сутки проходили составы. Первое время по ночам Андрей вскакивал от их грохота, как от взрыва бомбы, а теперь привык и даже не слышал идущих мимо поездов.