Несколько дней Андрей провел в постели, часами думая о том, как все неудачно сложилось. Лежать надоело до чертиков, одиночество угнетало. И тут, еще не выйдя на работу, его навестила Полина. Теперь, после того как он ежедневно навещал ее в больнице, она точно знала или, по крайней мере, поверила его словам: с Ольгой у него ничего не было. Мучаясь угрызениями совести за поездку к Мирону-мурене, она плакала от стыда, от обиды на то, что такая несчастливая уродилась. «Правильно говорят, — думала Полина, — не родись красивой, а родись счастливой. Может, вообще не встречаться больше с Андреем? Закончить всю историю на том, что уже было. И твердо, без раздумий, поставить точку на прошлом. Сейчас у меня одна задача — вырастить Алешку, и уж если судьбе будет угодно — устроить свою личную жизнь». Но тотчас память воскрешала встречи с Андреем. «Как он говорил: если врагов щадят, то друзей прощают. Интересно, а он бы простил меня за встречу с Мироном? Как он переживал нашу ссору. Даже похудел. А теперь и сам лежит в постели. Видно, крепко разбился. Четыре шва — это не шутка. Нет, поставить точку на отношениях с Андреем не получится. Легко лишь сказать. А если она не ставится? И все-таки надо попробовать. К чему такая жизнь? Следует более серьезно подумать о том, как устроить ее, пока молодая. Ему что, он может развлечься и с Оленькой. И хлопот никаких. Надо постараться избежать встреч с Андреем. Кстати, вскоре ему уже улетать. Видимо, все-таки судьба. Может, это и к лучшему?» Однако, едва представив, как Андрей, забинтованный, с сотрясением мозга лежит один, лежит и думает о ней, об Алешке, которому привез множество подарков, Полина вспыхивала от радости. Он думает, думает о них. Не чужие. И ей самой думать о нем так сладко и радостно. И она будет думать, пока может, и все эти дни будет встречаться с ним, пока есть возможность. Все равно больше такого ей не испытать: никого и никогда она так не любила. С такими мыслями Полина пришла к Лопатьеву.
Раскинув руки. Андрей лежал и неторопливо оглядывал стены, потолок, словно хотел там что-то найти. Он был в спортивном костюме, расстегнутом на груди, на правой брови — белая наклейка. Услышав стук в дверь, неохотно отозвался: «Войдите!» — продолжая лежать в прежней позе. Однако, уловив знакомый звук каблучков, быстро приподнялся и хотел было встать с постели, но Полина его остановила.
— Не надо, не вставай. Тебе еще рано.
— Ты поэтому пришла?
— Не будем об этом. — Она мягко удержала его. — Лежи. Не дергайся. Как ты себя чувствуешь?
Он кивнул головой.
— Нормально. — И, вглядевшись в нее, спросил: — Ты не сердишься на меня?
— «Если врагов щадят, то друзей прощают», — любил говорить один очень хорошо мне знакомый человек.
И оба улыбнулись.
Вместе Андрей и Полина пробыли почти до конца дня, и этого оказалось достаточно, чтобы восстановить мир.
Оставшиеся дни они провели в любви и согласии, и сердечно благодарили Веру, подругу Полины, которая, предоставив свою двухкомнатную квартиру в их полное распоряжение, ходила ночевать к матери. И все было бы, совсем хорошо, но у Полины в связи с этой квартирой нередко возникали неприятные воспоминания о Мироне-мурене, которому в горькую минуту своей жизни она отдалась здесь, в одной из комнат. В ее воображении порой всплывало лицо Мирона, его тяжелый подбородок. Полина глубоко вздыхала, стараясь скорее прогнать эти мучительные воспоминания своего недавнего прошлого.
Всего один вечер она провела с Мироном, но и те несколько раз, когда он зверем кидался на нее и всей своей тяжестью с силой вдавливал в постель, привели к горьким последствиям — пришлось делать аборт. Она тогда плакала, но не от боли — от слов, которые услышала от врача: «Не волнуйтесь. Детей вы еще нарожаете…»
Воспоминания бередили душу Полины. Чтобы избавиться от них, она ближе прижималась к Андрею, начинала ласкаться к нему и, если он не спал, затевала любовную игру с такой страстью, что доводила и себя и его до полного изнеможения. И однажды, в самый разгар ласк, когда оба уже не видели и не слышали ничего вокруг, они не заметили, как в комнату вошел Алешка, испуганный криками и стонами матери. Он подошел к кровати и сказал:
— Мама, ты так кричала, что я проснулся. И испугался. А зря. Сережка правду говорил — детей голыми делают. Вы мне сестренку сделайте. Братика тоже неплохо. Но я не знал, что это так больно. — С этими словами как ни в чем не бывало он направился в свою комнату.
Какое-то время Полина и Андрей лежали молча. Затем, опомнившись от потрясения, удивленно посмотрели друг на друга и сконфуженно заулыбались.