Однако дома Алешки не было.
— Где же он? Неужели из школы не вернулся?
— Наверное, к бабушке забежал. Скоро появится. Знает, что я с работы в это время возвращаюсь.
— А как он вообще?
— Горя с ним, видимо, придется хлебнуть. И немало. Он какой-то необычный. Во всем хочет быть первым, учится отлично. Я же тебе писала. По математике выиграл еще одну олимпиаду. Читать очень любит. Он с пяти лет читает. Жюль Верна почти всего прочитал. Сейчас вот решил дописать «Таинственный остров». Говорит, что роман не закончен, и я, дескать, сделаю это. Уже план составил. Еще рисует, и неплохо. Учительница на собраниях хвалит его. За все хвалит. А за поведение ругает. Она с ним не может найти контакт. Вот, почитай, принес на днях докладную на учительницу. И говорит: «Мама, я не выдержал и все высказал этой Тобольской. Вот возьми докладную. Отдай ее директору, чтобы он познакомился и с Тобольской поговорил». На, читай, — Полина протянула листок Андрею.
Он взял листочек из школьной тетради в клетку и, не веря своим глазам, начал читать:
«Докладная.
Сегодня пришел домой с замечаниями. Тобольская допекла. Спрашивает: что, мол, рубашки белой у тебя нету? Тут еще про обувку завела: что, мол, легкой обуви у тебя нету? Я ей что-то сказал и пошел на место. На уроке сделала одно замечание, я перешептывался с Кондратьевым. Часто на уроках раздавались выкрики Тобольской: „Собирайся и уходи домой! Больно умные! Если умные так вставайте к доске вместо меня и рассказывайте!“ Замечание я получил в конце урока. На труде я не был и не знал что принести. Поэтому сидел без дела. Тобольская сначала напустилась на Прозорова за то, что шил швейной машиной, а потом на Коноплева за тоже самое. Увидев, что я не готов она сказала, чтобы я подал дневник. Я в это время просматривал тетрадь Птичкина, который не пришел. Когда она это сказала, я отложил тетрадь, и спокойно смотрел на нее не делая ни малейшего движения чтобы подать дневник. Перед тем как взять дневник стала как всегда высмеивать. Она сказала, что когда я хожу, то ели ноги от земли поднимаю. Тут я решил, хватит мне терпеть, и сказал: вы сами говорите на собраниях, что я ношусь как бешеный. Она зверски посмотрела на меня взяла дневник и написала: не готов к уроку и очень плохо ведет себя на уроках, грубит учителю, мешает работать классу. Сказала, чтобы я шел домой. Прошу товарищ директор обратить на Тобольскую внимание. Правильно бабушка говорит: палка всегда о двух концах. Об этом забывать нельзя. И пусть Тобольская знает если мы маленькие это не значит, что мы дураки. Ученик первого «А» класса Алексей Ермолин».
Пораженный, Андрей поднял глаза на Полину и спросил:
— Ты ходила к директору? Беседовала с Тобольской?
— Конечно, — ответила она. — Говорила со всеми. Решили его после первого сразу перевести в третий класс. С первоклашками ему неинтересно. Он на голову выше их, все знает. Память прекрасная и мышление нестандартное. Сейчас, как придет, ты поиграй с ним в шахматы, — предложила Полина и улыбнулась.
— Ты все улыбаешься, — нервничал Андрей. — Сыграть я с ним сыграю. Но где же до сих пор он сам?
— Не волнуйся, скоро придет, — успокаивала Полина. — Лучше почитай-ка его рассказы про кота и разбойников.
«Интересно, — подумал Андрей, — что за герои у сына. Сейчас посмотрим». Перелистав школьные тетради, в начале каждой из которых были написаны старательно и аккуратно заголовки рассказов, иллюстрированных самим же Алешкой, Андрей улыбнулся. Слова сын переносил так: «…но кот и лис не растерялись. Они взобрались на к‑рышу дома и стали стрелять из п‑истолетов». «Наступила ноч‑ь. Шли они по берегу. Вдруг в‑идят огонек в д‑алике»… «Перенос — это ерунда. Главное, мыслит логично». Андрей встал, осмотрелся. Комната была обставлена скромно, но со вкусом и располагала к отдыху: стенка недорогая, но вполне приличная; два кресла и диван, обитые светло-синим плюшем. Журнальный столик и стулья, можно сказать, выглядели почти шикарно.