Гэс полулежал на диване в помятых зеленых брюках и оранжевой рубашке, застегнутой не на те пуговицы. Джон просил Дульчи брить Гэса через день, но, должно быть, отец сопротивлялся, потому что на подбородке отросла серая щетина. Со своими криво посаженными глазами и всклокоченными седыми волосами Гэс являл собой самое жалкое зрелище. К тому же носки у него были дырявые.
Это уязвило Джона. Крепко сжимая пакет, он подошел к дивану.
— Что случилось с новыми носками?
— Ш какими новыми ношками? — спросил Гэс, не глядя сыну в глаза.
— С дюжиной пар, которые я в прошлом месяце положил в ящик.
— Я не просил их у тебя.
— Ты не просил, но я купил. Это подарок.
— Мои мне больше нравятша.
— Твои драные.
Гэс посмотрел вверх. Его нижний глаз был наполовину прикрыт.
— А тебе-то што? Хошу ношить драные ношки — и буду. Это мое дело. И шкажи Дульши Хевитт, штобы шуда не ходила. Я уштал шлушать, што мне делать, а шего не делать. И оштавьте меня в покое.
Он казался таким несчастным, что Джон, растерявшись, молча пошел в кухню, которая, как ни странно, была в полном порядке. Скорее всего, Гэс не вставал с дивана с тех пор, как Дульчи ушла, убравшись утром в доме.
— Ты обедал? — спросил Джон.
Гэс не ответил, молча уставившись в пол. Джон выгрузил продукты и, приготовив омлет и тост с маслом, понес все это Гэсу.
Отец посмотрел на тарелку.
— Тут все, что ты любишь, — сказал Джон. — Окорок, сыр, зеленый перец. Тост из хлеба с овсяной мукой. Только сегодня утром выпечен у Чарли.
— Ненавижу зеленый перец.
Джон, конечно, ему не поверил. Ведь этот человек, бывало, с треском давил стручки зеленого перца в ладони, после чего, отрывая по дольке, ел их одну за другой. Но он не стал спорить. Какой толк?
— Ну ладно, не любишь. Но это полезно.
Гэс фыркнул:
— Што, я от этого штану шильнее? Помолодею? Ха! — Но все же взял тарелку.
Понимая, что старик поест лучше, если его гордость не будет уязвлена, Джон оставил отца одного. Стоя возле плиты, он доел то, что осталось от омлета, прямо со сковородки и вымыл посуду. Чтобы чем-то заняться, он проверил полки холодильника. Большая часть провизии, привезенной в прошлый раз, исчезла, хотя было неясно, съел ее Гэс или выбросила Дульчи, когда продукты испортились.
Минут через двадцать Джон вернулся в комнату. Гэс спал. Тарелка была пуста.
Джон с удовлетворением забрал ее. Потом посидел немного в старом кресле, глядя, как и сорок лет назад, на спящего отца. Тогда Гэс казался ему огромным. Большим человеком с большими всевидящими глазами и сильным громоподобным голосом. Джон вспомнил, как внимательно рассматривал тогда вены на этих руках, шрамы на пальцах, уши, поросшие по краям волосами. Все это было для него неоспоримыми признаками силы.
Тогда Джон восхищался Гэсом. Однако ни разу не говорил ему об этом.
Джон не знал секретов Майды, но знал секреты Гэса — внебрачного ребенка и несчастного мужа. Всю жизнь этот человек строил каменные стены, и его монотонная работа была молчалива, как сами каменные постройки.
Гэс не был говоруном. Отчасти и Джон походил на него, поэтому любил сидеть за столом и писать. Писательский труд тоже монотонен. Но для него необходим — что бы ни говорил отец — талант.
Нет, Гэс ни за что не согласился бы с этим. Он вообще был невысокого мнения о работе Джона. Вот Редьярд Киплинг — тот выдумывал небылицы. Это значило — создавать что-то новое. Но писать быль? Гэс полагал, что журналисты освещают новости, поскольку не способны выдумывать их. Джон спорил с этим до посинения, но не мог убедить Гэса.
Отца убедит только коммерчески успешная книга.
Факс, дожидавшийся в офисе, куда Джон заехал по дороге из Риджа, немного приободрил его. Джек Мэббит проинформировал Джона по двум пунктам.
Во-первых, Пол Риццо начал карьеру с лживого резюме, заявив, что имеет диплом об окончании колледжа и защитился по журналистике в Нью-Йоркском университете. На самом деле он поступил в колледж Дюка, вылетел оттуда, а после был отчислен и из университета Майами. Так что никакого диплома у него и в помине не было. Что же до Нью-Йоркского университета, то Риццо не только не участвовал ни в какой научной работе, но даже никогда не числился в списках этого заведения. Получалось, что он обманывал и работодателей, и читателей.