Не сам ли дьявол искушал ее заключить эту сделку?
Если так, то это был очень красивый дьявол — мужественный подбородок, коротко подстриженные усы и борода, волосы волной ниспадающие на лоб… С утра вид у него был более помятый, но не менее привлекательный. Лили еще подумала, знает ли он сам об этом.
Его глаза теплого кофейного цвета смотрели открыто и ласково. Этот взгляд внушал доверие, но как знать, вдруг внешность обманчива? Лили решилась просить Джона о помощи. В сущности, она обратилась к прессе с просьбой наказать ту же прессу. В прошлый раз он предложил свои услуги, попросив в обмен позволения написать о ней, но она не согласилась. Теперь ей казалось, что это было тысячу лет назад.
— Цена та же?
Джон убрал руку со спинки ее сиденья и посмотрел на свои ладони. Пальцы у него были длинные и тонкие.
Он смело встретил ее пристальный взгляд.
— Да.
Ах, эти теплые кофейные глаза…
— Значит, взамен ты хочешь получить материал обо мне.
Он кивнул:
— Эксклюзивный.
— Для газеты?
— Нет. Я хочу сделать книгу: пресса против права на частную жизнь. Все, что случилось с тобой, как пример этого безумия.
Спору нет, книга могла получиться не такой уж плохой.
— А что, разве я единственный пример?
— Полагаю, твоя история иллюстрирует очень важную проблему.
— Это уж точно.
После паузы Джон все же добавил:
— Впрочем, она станет лишь основной линией книги. Безобразное поведение прессы в последнее время — весьма актуальная тема. Я мог бы опубликовать книгу уже к лету.
— Уверен?
— У меня есть издатель, готовый за это взяться.
Ага! Значит, он уже разговаривал с издателем и все почти решено! Не зря она не спешила давать согласие.
Но с другой стороны, тут, по крайней мере, предполагалось хоть какое-то движение. Лето наступит через девять месяцев. Девять выдержать легче, чем тридцать шесть, а именно столько потребует борьба в установленном законом порядке.
— Подобная книга станет настоящим событием, — сказал Джон. — На счету этого издательства большие списки бестселлеров. Они выходят тиражами в десятки тысяч экземпляров, рекламируются в известных дайджестах и обсуждаются в самых популярных ток-шоу.
— Я не пойду на ток-шоу.
— Я пойду. Это один из способов изложить твой взгляд на случившееся.
Ну ладно, звучало все прекрасно, но Лили еще не решалась довериться Киплингу.
— А как я узнаю, что ты действительно на моей стороне?
— Я сказал тебе об этом.
— Но я уже была обманута, Джон.
— Не мной. И потом, ты знаешь, как я отношусь к Терри. Я уделю ему столько же внимания, сколько и твоей персоне. Один из вас — положительный герой, другой — отрицательный. Не трудно догадаться, кто есть кто.
Лили хотела надеяться, что это так.
— Но у тебя есть личная причина ненавидеть Терри. Ты упоминаешь об этом?
— Еще не решил.
— Надо быть честными. Уж если я все равно в этом участвую, то могу кое-чего требовать.
— Честности?
— И права вето, — быстро добавила Лили. Уж раз она с ним сотрудничает, то должна иметь возможность оставить хоть малую толику сведений о себе в неприкосновенности.
— Понял. Ты не хочешь, чтобы стало известно о твоем замужестве.
— Точно.
— Что-нибудь еще?
— Пока не знаю, — ответила она, почувствовав, что Джон достаточно лоялен. — Я лучше потом тебе скажу, по ходу дела.
— Но это дает тебе преимущества.
— Большего от меня не требуй. Ведь тебе очень нужен этот бестселлер?
— Но тогда обещай не разговаривать об этом ни с кем другим.
— И не собиралась. Я вообще не слишком разговорчива.
— Ой, нет! — усмехнулся Джон. — Когда тебе нужно чего-то добиться, ты говоришь просто прекрасно.
— Это от безысходности, — улыбнулась Лили.
— Так ты настолько жаждешь возмездия?
Она вспомнила о горькой обиде, об унижении, обо всех своих проблемах и потерях. Терри Салливан работал не в вакууме. Другие газеты подхватили его вымысел и стали развивать его. Но именно он состряпал весь этот скандал и по каким-то непонятным причинам сломал ее жизнь.
— Да, настолько, — почти торжественно сказала Лили.
Она приободрилась и, вернувшись к работе, усердно продолжала устанавливать сетки, класть полотно, снова сетки, снова куски полотна…
Майда управляла процессом почти до самого полуденного перерыва, но, когда пришло время перекачивать сидр из холодильника в разливочный аппарат, она оставила вместо себя Орали. Лишь после того как двести галлонов свежего напитка были разлиты по бутылкам и отправлены на склад, машины вычищены, а сам цех вымыт шлангом, Лили пошла в усадьбу. Мать сидела на веранде в кресле-качалке и была очень бледна.