Карла почувствовала, что ее сковало холодом.
— Какая ложь! — наконец с трудом выдавила она из себя.
— Потом, когда вы разошлись, он сказал мне, что наконец-то избавился от тебя, потому что был сыт по горло. Сказал, что одумался. Но он опять без гроша в кармане, и все из-за тебя, и опять попросил денег.
— Я не верю тебе! Как мог он такое говорить? — Каждая клеточка ее тела дрожала от негодования. — Такого никогда не было. Я никогда его ни о чем не просила. Он сам любил сорить деньгами направо и налево.
— Да, теперь я это знаю. — Джэдд снова вздохнул и на мгновение закрыл глаза. — Узнавая тебя поближе, я постепенно начинал понимать, что Николас мог мне и соврать, в его рассказах было много неправды. Я сожалел, что поверил ему, но в конце концов он мой кузен, и хотя мы с ним никогда не были друзьями, мне казалось, что я должен быть лояльным по отношению к нему. Тогда я еще не сомневался, что в главном он говорит правду.
Карла, застыв на стуле, старалась держать себя в руках. Теперь она поняла, почему Генриэтта предложила ей деньги. Она, очевидно, тоже наслушалась таких же лживых историй от своего брата.
Карлу охватил ужас.
— Неужели он и Джасперу сказал такое?
— Нет, ни в коем случае, — мрачно посмотрел на нее Джэдд. — Николас никогда бы не признался дяде, что он финансовый банкрот. В то время он еще числился в завещании и был наследником своей доли поместья.
Джэдд встал. Казалось, он хочет подойти к Карле.
— За деньгами он обращался только ко мне. Брал их у меня якобы в долг, но, разумеется, никогда не возвращал. Незадолго до того, как на острове появилась ты, я предупредил его, что пора остановиться, и дважды отказал ему в деньгах. — Джэдд подошел к Карле совсем близко и взял ее за подбородок. — Теперь я понимаю, почему он сочинил историю о некой девице, гоняющейся за богатыми кавалерами. Николас выбрал тебя, чтобы привлечь меня на свою сторону. Он знал мое уязвимое место.
От его прикосновения Карла почувствовала стук крови в висках.
— Но почему? — спросила она, подняв глаза на Джэдда.
— Он знал мое прошлое. — Проведя пальцем по ее подбородку и чуть коснувшись шеи, Джэдд продолжил: — Видишь ли, у меня была связь с женщиной. Юношеское увлечение. Мне было чуть более двадцати. Она была намного старше, я же окончательно потерял голову. Кончилось тем, что она отбирала у меня деньги, все до последнего пенни; к счастью, тогда у меня их было не так много. — Джэдд вздохнул. — Для меня это оказалось хорошим уроком. Я стал осторожным, скорее подозрительным. — Джэдд взял Карлу за руку и заставил ее встать. — Мне очень жаль, что мой печальный опыт таким уродливым рикошетом ударил по тебе. Теперь я знаю, что никто не смеет выдвинуть против тебя подобных обвинений.
— Кроме разве Николаса.
— Забудь о нем. Он не стоит того, чтобы мы о нем говорили. Мужчина, сочиняющий такие грязные истории, недостоин чьего-либо внимания. — Подняв лицо Карлы за подбородок, он внимательно посмотрел ей в глаза. — Я не буду в претензии, если ты так же плохо подумаешь о тех мужчинах, кто в эти истории верит.
Карла едва улыбнулась и покачала головой.
— Мне жаль, что ты поверил в них, но я могу понять тебя. Твой кузен, видимо, мастер распускать лживые слухи. Посмотри на меня. Да мне бы в голову не пришло, что он на такое способен. Ему запросто удалось обмануть и тебя, и меня, вот что я скажу.
— Значит ли это, что ты меня прощаешь? — Говоря это, Джэдд сжал ее ладонь в своей. Глаза его потемнели, взгляд был напряженным.
Ему не безразлично, простит она его или нет, подумала Карла, почувствовав волнение.
— Да, — сказала она, и была искренней. — Думаю, что да.
Он впервые за все это время улыбнулся, и в его улыбке сквозило раскаяние.
— Слава Богу.
Джэдд обнял Карлу и привлек к себе. Так он стоял какое-то время, зарывшись в ее волосы, крепко прижимая ее к себе, словно боялся отпустить.
Карла, не шелохнувшись, слушала его дыхание и чувствовала, как боль, стиснувшая ее сердце, утихла. Все было как тогда, на пляже, когда она, посмотрев ему в глаза, вдруг почувствовала себя абсолютно счастливой. Но теперь это чувство счастья было еще сильнее.
Прижавшись щекой к его груди, Карла наслаждалась запахом его кожи. «Я люблю Джэдда, — думала она. — Люблю по-настоящему». Признаться себе в этом означало для нее огромное облегчение.