К слову сказать, лампа не рухнула на пол, сея панику и хаос, а повисла на одной невидимой ниточке недалеко от пола. Зато Веленко успел прочертить в воздухе впечатляющую дугу своим канделябром. Огонь свечей метнулся к взлетевшим концам шелкового шарфа, обмотанного вокруг шеи щеголеватого спасателя. Шарф мгновенно вспыхнул.
Едва устоявшая на ногах красотка завизжала и закрыла руками глаза. Веленко мигом погасил свечи и, отшвырнув канделябр, бросился на помощь пострадавшему. Однако его опередила пышная дама, которая прыгнула прямо на щеголя и принялась изо всех сил колотить по возгоревшемуся шарфу большим цветастым веером. Веер, естественно, тут же заполыхал. Перепуганная толпа вопила, мелькая ногами, руками и сумочками.
Тем временем находчивый Будкевич приволок откуда-то огнетушитель и принялся поливать из него Веленко, хотя он-то как раз и не горел. Облепленный с ног до головы пушистой пеной, осветитель снова был выведен из строя и не мог продолжать борьбу с огнем. Однако в эту борьбу уже включились отважные зрители, заливая мужчину в шарфе и женщину с веером всем, что оказалось под рукой – газировкой, шампанским и водой из аквариума. Очень быстро пожар был потушен, крики умолкли, и публика начала постепенно приходить в себя. Люди стояли группками, возбужденно обсуждая происшествие, некоторые даже смеялись.
Будкевич подошел к пострадавшим, дабы принести им личные извинения и в качестве компенсации за моральный ущерб пообещал усадить их на лучшие места в первом ряду. К огорчению Будкевича, перепуганная красотка была немедленно уведена администратором театра в его личную ложу, поэтому в его распоряжении остались лишь два погорельца.
Маркиза в тушении пожара не участвовала, издали наблюдая за происшествием.
– Допрыгался! – грозно воскликнула она, остановив пробегавшего мимо нее режиссера. – И кто же теперь будет нам свет на сцену давать, может быть, ты? Осветитель выведен из строя!
– Да с ним все в порядке! – возмущенно воскликнул Алик. – Разве вы не видите, он весь такой живой и румяный.
Живой и румяный Веленко тем временем выяснял отношения с подожженным гражданином. К счастью, гражданин не сильно пострадал. Кроме того, он чувствовал себя героем, спасшим беззащитное создание, и поэтому был настроен на редкость дружелюбно.
– Денис Початков, – представлялся он, охотно пожимая руки всем, кто подходил к нему выразить поддержку и сочувствие. – Я совершенно случайно оказался рядом. И когда трос лопнул, и лампа полетела вниз, я сразу понял, что должен что-то предпринять. Я подумал – иначе может погибнуть такая прекрасная девушка! Впрочем, окажись на ее месте кто-то другой, я бы сделал то же самое, – поспешно добавлял он.
Останки его белого шелкового шарфа были похоронены в ближайшей урне, а самого его привела в порядок призванная на помощь Белинда.
– Зачем вы надели шарф в такую жару? – мрачно спрашивала она, обмахивая Дениса Початкова щеткой. – Это же театр, а не ночной клуб, в самом-то деле.
– Вот и я тоже задавался тем же вопросом, – шепотом вторил Белинде Будкевич, наклоняясь к самому уху Яблонской. – Если бы не шарф, все было бы в порядке. И еще эта толстая тетка с веером…
– Она что, обгорела? – заинтересовалась Маркиза.
– Слава Богу, осталась цела и невредима. Просто в обморок чуть не хлопнулась прямо возле сцены. Я повел ее к лучшему месту в первом ряду, а она вдруг закатила глаза и начала валиться на бок. Еле успел подхватить…
– Подхватить? Да ты, батенька, просто силач – в ней же наверняка центнера четыре! – воскликнула Яблонская, которая отличалась завидными габаритами. Чужой лишний вес всегда приводил ее в хорошее расположение духа. – А отчего она в обморок-то упала – переволновалась?
– Да нет! Обнаружила в своем декольте улитку. Мадам же водой из аквариума поливали, вот улитка и залетела за корсаж.
– Твое счастье, что улитки не кусаются, – хмыкнула Маркиза.
– Да уж… В общем, пришлось отпаивать бедняжку шампанским, и теперь она пребывает в очень даже приподнятом настроении.
– Свет у нас на сцене будет? – вернулась к насущным проблемам Яблонская.
– Свет? Думаю, должен быть. – Будкевич задумчиво помял подбородок и тотчас вскинулся: – А почему бы ему не быть?! В конце концов, Веленко – не кисейная барышня. К тому же он профессионал.
– Вот именно, – ехидно поддакнула Яблонская. – Профессионал в своем деле. Не нужно было впутывать его в наши дела, актерские.
– Не нужно было, – как-то сразу сдался режиссер. – Признаю – погорячился, а повинную голову, как известно, меч не сечет. Послушайте, Мария Кирилловна, а вам не пора уже переодеваться?
– Не волнуйся, Алик, переодевание – мой конек. Этому каждая настоящая женщина учится смолоду.
Взяв Таранова под руку, Маркиза отправилась за кулисы. По дороге она не преминула остановиться возле всклокоченного Веленко и громко сказала:
– Вадик, дружок, тебе неплохо было бы поработать не только поджигателем, но еще и осветителем.
И, громко рассмеявшись собственной шутке, она чинно поплыла дальше.
Несмотря на «зажигательное» начало, спектакль прошел «на ура». Актеры блистали, публика стонала от восторга и плакала от смеха. Если у кого и были сомнения, то сегодня вечером они развеялись окончательно – Будкевич поставил отличную пьесу.
После спектакля Алик поблагодарил актеров за прекрасную работу, пропев при этом дифирамбы каждому исполнителю в отдельности. Однако несмотря на удачную премьеру, Будкевич счел своим долгом напомнить, что головокружению от успехов время еще не пришло, и просил свою труппу не расслабляться – впереди их ждет дальняя дорога и новые выступления. Об инциденте с канделябром Алик предпочел не вспоминать.
В общем, настроение у всех было приподнятое, а маячивший впереди банкет делал его и вовсе праздничным.
Пока актеры переодевались, Веленко притащил Белинде костюм, в котором щеголял по фойе. Он был ужасно подавлен, держался скованно, не без основания полагая, что теперь его замучают всевозможными шуточками и подколами.
– Чего это ты такой замороженный? – грубовато спросила Белинда. – Давай, не кисни. Подумаешь – подпалил театр! С кем не бывает.
Вообще-то ей было жалко глупого Вадика, но демонстрировать свои чувства она не собиралась. Белинда была уверена, что стоит один раз пожалеть мужчину, как возникнет эмоциональная привязанность. Привязывать к себе кого попало ей не хотелось, поэтому даже в критических ситуациях она старалась держаться с представителями противоположного пола сдержанно и даже сурово.
– Я же говорил, что у меня ничего не получится… – пробубнил Веленко, понурив голову. – И чего Будкевич ко мне привязался?..
– Это несомненно было режиссерское насилие, – кивнула Белинда, бережно складывая камзол. – Советую тебе сегодня на банкете тяпнуть водки.
– Я тоже сразу решил напиться, – оживился Вадик. – А потом вспомнил, что мне нужно будет еще бабушке позвонить. Бабушка сразу догадается, что я пьяный, расстроится, а расстраиваться ей никак нельзя. Ей уже столько лет, что в день рождения страшно открытки подписывать.
– Да уж, надо быть настоящей свиньей, чтобы расстраивать такую старую бабушку, – пробормотала Белинда.
Чтобы хоть как-то подбодрить своего незадачливого ухажера, она милостиво разрешила:
– На банкете можем сесть вместе. Я стану пить, а ты будешь следить, чтобы я вела себя прилично и не полезла на стол танцевать пасадобль. На меня иногда находит, знаешь ли.
Услышав это предложение, Веленко как-то сразу ожил и даже заулыбался. «Господи, какой младенец, – с жалостью подумала новоиспеченная нянька. – Ему нужна мамочка, которая бы ему нос вытирала, а он туда же – в женихи метит». Там не менее от своей благородной миссии Белинда не отказалась и на банкет явилась под ручку с проштрафившимся осветителем.