Дождавшись времени отправления автобуса, Петрович выехал за пределы автовокзала. Поначалу всё шло хорошо, из города выехал без проблем, пробок не было, да и какие пробки могут быть утром в воскресенье, тем более в Харькове. Это же не Москва и не Киев, здесь напряженность движения гораздо ниже, хотя в часы пик и приходится потратить прилично времени, чтобы выбраться из города. Уже при выезде с улицы Коцарской на Полтавский Шлях он обратил внимание на то, что светофоры не работали. Значит, проблемы с электричеством всё ещё не решили. Вспомнились веерные отключения света в конце девяностых годов, когда районы несколько часов в сутки сидели без света, и настроение снова упало. "Хорошо хоть не затопило, как в 95-м году, во время ливня. А то опять бы дерьмо по всей Диканевке плавало…".
До Богодухова движение автомобилей было более или менее оживлённым, но далее трасса становилась всё более пустынной: вообще пропали машины едущие в сторону Харькова. Только обогнал колонну из нескольких фур с донецкими номерами, неспешно едущую в сторону Сум.
Тут Виктор Петрович очнулся от своих раздумий, т. к. из-за поворота, буквально в полукилометре, сравнительно неплохая асфальтовая дорога резко заканчивалась и начиналась укатанная грунтовка. Вообще складывалось такое впечатление, что провели невидимую черту, так как с одной стороны было незасеянное поле, а с другой уже дозревала пшеница. Да и виднеющаяся вдалеке ЛЭП резко обрывалась на этой невидимой черте между полями. Словно гигантским ножом отрезали два куска земли с разных мест, а затем грубо соединили полученные куски в единое целое, не заботясь об удалении полученных швов. Так, метрах в пятидесяти от дороги со стороны Сум была небольшая лесопосадка, граничившая с пшеничным полем. На стыке между полем и посадкой деревья словно срезали гигантской пилой перпендикулярно земле, а ветки, которые должны были упасть, куда-то вывезли. Да так, что даже следов не осталось.
Водитель решил остановить автобус и проверить, не мерещится ли это ему. Остановившись метров за 40 до конца асфальтированного шоссе, он сказал пассажирам оставаться в салоне, вышел из машины и медленно, оглядываясь на каждом шагу, подошёл к грунтовке. Постояв пару секунд на границе между асфальтом и просёлочной дорогой, водитель кинул камешек на грунтовку, но ничего необычного не произошло. Подумав немного, Петрович вздохнул поглубже и сошёл с асфальта на утрамбованную землю. Снова ничего не произошло. По-прежнему пели птицы в посадке, и из автобуса выглядывали недоумённые пассажиры.
- Ладно, чёрт с ним, поеду дальше, а там посмотрим, - подумал Петрович, возвращаясь к автобусу.
- Что там с дорогой? - спросил его капитан, воспользовавшийся остановкой для того, чтобы выйти из автобуса и покурить.
- А чёрт его знает, сколько раз ездил, такое впервые вижу, как корова языком слизала, - ответил Петрович, безуспешно пытаясь зажечь сигарету, - сейчас покурим и дальше поедем.
- Давай подкурю, - сказал капитан, поднося к сигарете горящую зажигалку.
- Спасибо, а то у меня от этих дел даже сигарета не зажигается. Меня, кстати Виктор Петрович зовут. Можно просто Петрович.
- Николай, - представился капитан, - Заметил, что не только дорогу перекособочило?
- Скажешь тоже. Тут слепым надо быть, чтобы не заметить. Конечно заметил. Ладно, поехали, не возвращаться же обратно в Харьков. Посмотрим, что там дальше будет.
Петрович выкинул окурок и сел на своё место. Николай устроился рядом с ним на откидном сиденье возле дверей. Чертыхнувшись, Петрович завёл двигатель и очень медленно начал движение. Автобус с большой осторожностью съехал с асфальта на грунтовку - уровень асфальтированного шоссе был выше, и поэтому пришлось съезжать со своеобразной ступеньки. Путь продолжили, существенно снизив скорость. До Ахтырки больших населённых пунктов больше не предвиделось, и Петрович решил выяснить, что происходит на ближайшей остановке.
Спустя час стало ясно, что странностей не уменьшилось, а только прибавилось. Перед глазами находился совершенно незнакомый город. Точнее, город был знаком, но очень смутно. Удивляло полное отсутствие автомобилей и высотных домов. Выехав на центральную площадь, Виктор решил выяснить, что происходит у ближайшего представителя власти. Однако это вызвало ряд проблем, т. к. никого похожего на храброго украинского милиционера видно не было. Добил красный флаг, развевающийся над местным центром цивилизации, и стоящий рядом красный командир в допотопной, похожей на виденные в фильмах о войне, гимнастёрке с двумя "шпалами" в петлицах и галифе. Но, рядом с местным сельсоветом стояли два стареньких "Жигуля" и чудо украино-корейского автопрома Дэу "Ланос", изо всех сил старающееся конкурировать с продукцией Восточного Соседа. Петрович обрадовался, наконец увиденным признакам цивилизации, пусть даже таким как эти три ведра с болтами - водитель недолюбливал весь постсоветский автопром и гордился своей подержанной БМВ, а то ведь и вправду в голову начали лезть всякие нехорошие мысли. Заглушив двигатель, он вышел из автобуса, зажег сигарету и обратился к так и не стоящему на своём месте командиру:
- Здравия желаю, товарищ майор! Вы тут что, кино снимаете?
- Кино, кино. А вам что надо?
- Да вот чертовщина какая-то происходит, с утра из Харькова выехал, так после границы с Сумской областью не видел ни одной машины, да и мобильник не ловит ни хрена. А декорации я смотрю у вас хорошие! Это же сколько надо было труда вложить, чтобы весь город так загримировать. Про войну что ли снимать будете?
- Про неё родимую. Ваши документы!
Петрович удивился, увидев в руках у странного "артиста" направленный в его сторону древний ТТ, да и взвод солдат с трехлинейками, окруживший автобус, не внушал доверия.
- Ребят, вы чего? Опустите оружие, не видите разве, на немцев мы совсем не похожи, - попробовал свести всё в шутку Радченко.
- Прекратить разговоры, - выходите из автобуса по одному и с поднятыми руками, - перебил Петровича "артист". И судя по тону, шутить он не собирался.
Киев. 22 июня 1940 года 12:30
Хрущёв принял правильное решение, решив не затягивать с информированием Москвы о случившемся ЧП. Сразу после звонка в столицу пришёл ответ от сталинского секретаря Поскребышева с явно выраженным недоумением о причинах столь вялого реагирования, что давало понять - с происходящим в Москве уже ознакомлены через свои каналы связи. Что ж, Рубикон был перейдён и требовались немедленные действия и решения. Поэтому было срочно назначено совещание в штабе Киевского особого военного округа. Провести его немедленно было нельзя, в связи с тем, что командующий войсками Киевского особого военного округа Георгий Константинович Жуков находился в частях и был занят подготовкой войск к освобождению Бессарабии, и машина, срочно посланная за ним, ещё не вернулась. Также беспокоило Хрущева и отсутствие связи с командующим войсками Харьковского военного округа генералом Смирновым. Звонить Мерецкову или Василевскому в Генштаб он побоялся, да и оттуда пришли бы только истерические указания "умников". Безуспешными остались попытки дозвониться до директоров харьковских заводов-гигантов. Особенно беспокоило отсутствие связи с Максарёвым, директором паровозостроительного завода. Недавно лично товарищ Сталин дал "зеленый свет" новому танку Т-34, мог потребовать информацию о ходе изготовления в любую минуту. А тут такое…
Как только запылённая эмка подъехала к зданию штаба округа, из неё выскочил не менее запылённый командующий и быстрым шагом поднялся на второй этаж, где и должно было состояться совещание высших армейских чинов округа при участии Первого секретаря КП(б)У. После взаимных приветствий все уселись за большим столом. Слово взял Никита Сергеевич.