Но Ольга уже стояла в дверях.
— Сил моих больше нет жить с тобой, занудой.
— И куда же ты?
— К маме.
— А… — Костя тупо смотрел, как Ольга запихивает в сумку пару выходных туфель. — А Катенька?
— Без меня. Ты самый душевный и правильный, вот и занимайся ребенком. Понадоблюсь — заедешь в Городок.
Входная дверь хлопнула. Костя подумал, что с абсцессом на десне, не дай бог, затронувшим лицевые мышцы, на холод выходить бы не стоило. Он неохотно сменил тапочки на ботинки, вышел из квартиры и вызвал лифт.
На улице было градусов пять мороза, в домашнем халате не жарко. Ольга, как ожидал Костя, не сидела у подъезда. Он только успел увидеть, как она садится в пойманную машину, прикрывая щеку шарфом. Костя хотел окликнуть ее, извиниться, но машина отъехала…
Людмила Михайловна
Людмила Михайловна сегодня была на гардеробе — пожалела Танечку, та рвалась общаться с читателями на абонементе.
С утра народу мало: пенсионеры приходят бесплатно газеты почитать да студенты вспоминают о сессии и судорожно списывают со всех книг рефераты. Вот ближе к вечеру читатели повалят дружной толпой. Разнокалиберные школьники, начитанные домохозяйки и другой, иногда случайный люд.
На улице конец марта, слякоть, солнце бьет в высокие окна библиотеки, и на широких листьях стоящих у входа пальм виден слой пыли.
Людмила Михайловна будто бы глядела в пол, а на самом деле следила за входящими в оба. При входе она расстелила две тряпки и с вниманием кошки у хозяйского клубка отслеживала, все ли читатели вытирают ноги.
Две тряпки положены были специально: если о первую человек не догадывался вытереть ноги, то обязательно спотыкался на второй, едва не падая. Номер с тряпками был выработан Людмилой лет пять назад, рассчитала она расстояние «ловушки» эмпирическим путем — то был плод долгих наблюдений.
Она была твердо убеждена, что этим приносит пользу не только полам библиотеки, но и воспитанию подрастающего поколения: больше толку, чем от вывешенных в общественных местах призывов «уважать труд уборщицы». Воспитательный момент был, на ее взгляд, необходим и выросшим деткам, особенно мужчинам — нехозяйственные они, так и норовят проскочить тряпку. Большинство женщин аккуратно вытирали ноги, иногда даже не замечая этого инстинктивного движения.
Людмила Михайловна увидела ноги в ботинках милицейского образца. Подняла глаза чуть выше — и над ботинками оказались вполне цивильные джинсы. Ботинки шваркнули пару раз по тряпке и шагнули вперед.
— Здравствуйте.
Людмила Михайловна подняла голову. Перед ней стоял мужчина в возрасте, симпатичный. Очень знакомое усталое лицо. Где они встречались и как его звать, Людмила напрочь забыла.
Мужчина переложил портфель из правой руки в левую, протянул ладонь для рукопожатия.
— Олег Данилович.
Конечно же. Олег. Людмила едва коснулась его руки. Представиться как-то забыла, смотрела вопросительно.
— Мне нужно поговорить с Эсфирью Иосифовной.
— А-а… Сейчас.
Людмила нажала на кнопки телефона.
— Эся, к тебе следователь… Вы по какому делу?
Мужчина разглядывал Людмилу, отозвался не сразу:
— Я? По поводу Ильи Валентиновича, вашего сотрудника.
— Эся, по Илюшкину душу пришли, сейчас я следователю покажу, как пройти.
Положив трубку на место, Людмила Михайловна посмотрела на остатки маникюра на своих пальцах и спрятала руки в карманы пиджака.
— Что наш герой Илья натворил? Опять драка с членовредительством?
— Нет. Его убили. Ночью. Сегодня утром нашли.
Олег вспомнил эту женщину. Воспоминание не самое приятное, но следователи собеседников не выбирают. Ну вот, новость он выложил, сейчас Людмила побледнеет, схватится за сердце, заплачет, а он в очередной раз посетует на свою неблагодарную работу… Но гардеробщица прошипела что-то совсем не из лексикона библиотеки:
— Допрыгался.
Олег постоял, ожидая продолжения, но Людмила молча вышла из-за гардеробной стойки, взяла его под локоток и провела в просторный холл.
— Сейчас прямо, за столом абонемента, где девушка сидит, налево, первая же дверь в том коридоре — заведующей.
Олег Данилович решился сказать «спасибо» как можно душевнее, но женщины рядом уже не было — она ловила споткнувшегося старичка.
— Через день, Иван Степанович, ходите в библиотеку, два раза падали. Кадку с чайной розой нам своим лбом расколошматили, а все никак не запомните, что ноги надо при входе вытирать, — выговаривала Людмила.
— Эти ваши тряпки-ловушки — злостное хулиганство. Я буду жаловаться, — возмущался старичок.