— По Цельсию или по Фаренгейту? – я представила, как сижу в снегу.
Мороз мне не нравится, я боюсь холода.
— Не по градусам холод, не по Цельсию и не по Фаренгейту, а по состоянию организма, – Алехандр перевел взгляд с меня на Мелиссу: — Мелисса, ты правильно сравнила мою сказку со сказкой о злом отце и садистке мачехи.
Каждое утро в казарму заявлялся старший офицер полковник Макинтош.
«Раненые есть?» — Макинтош начинал всегда с этого вопроса.
«Никак нет, раненых нет». – Мы отвечали.
«Убитые»?
Второй вопрос полковника требовал подсчета.
От мороза в казарме каждую ночь кто-нибудь да умирал.
Недобросовестные товарищи воровали друг у друга одежду.
А, если ночью сняли сапоги или шапку, то утром не проснешься.
— Как же можно стеречь одежду, если спишь? – я ужаснулась суровому воспитанию в Суворовском училище в Сибири.
— Некоторые поливали одежду водой перед сном.
Одежда примерзала к телу – не отдерешь, а, если отдерешь, то жертва проснется от боли и заберет свое обратно.
Да еще и одежду обидчика может прихватить.
Другие приклеивали клеем «Секунда».
А я – а я спал без одежды.
— Без одежды? – даже Мелисса не нашла сил пошутить.
— Совершенно голый, как любит моя Ванесса, – Алехандр в очередной раз с обожанием посмотрел на жену. – Ничего удивительного в том не было, что голый и на морозе.
Тело, когда привыкает к защите одеждой на морозе, начинает паниковать: одежда не полностью закрывает.
Лицо мерзнет, а ноги и тело в тепле.
Создается дисбаланс температур, в теле начинают возникать электромагнитные потоки.
Они разрушают психику и баланс жиров и белков в организме.
Если же целиком голый, то ни электромагнитных возмущений, ни разбалансировки психики и жизнедеятельности в организме не случается.
Это, как в холодную воду заходить.
Если температура воды семнадцать с плюсом, то вода кажется холодной, ноги немеют.
Но, если опускаться в полынью, то в организме наступает шок.
Холодная вода не ощущается, а снег, после выхода из полыньи, кажется теплым пуховым одеялом.
— Как же так? – я быстро быстро хлопала ресницами.
— Лучше расскажи: ты сам додумался спать голым на морозе, или тебя научил кто? – второй вопрос упал от Мелиссы.
— Ты голый в казарме, где много обеспокоенных без женщин мужчин? – Ребекка пробивала свое направление. – Друзья не интересовались твоей наготой?
— Мы в училище – не друзья, а – боевые соратники, – Алехандр улыбнулся воспоминаниям. – Кто не брезгует солдатской задницей, тому и фланговый служит племянницей.
— Фу, Алехандр, – Ребекка выпятила нижнюю губку. – Ты казался милый, а гадким выражением все испортил.
— Алехандр, осторожнее с нетипичными выражениями, – Мелисса почесала носик. – Среди нас девушка – Эсмеральде.
— Я тоже девушка, – Ребекка поправила выбившуюся левую грудь.
— Я говорю о девушках приличных, – Мелисса сразу же ответила.
— В десяточку, – Ребекка не обиделась, что Мелисса не назвала ее приличной, а только меня одну в приличные записала.
Но так записала, что я себя чувствую не на своем месте.
Ребекка и Мелисса заржали.
— Я духовно и физически рос в Суворовской академии в Сибири, – Алехандр гордо расправил могучую грудь.
— Неплохо вырос, – Мелисса прищурила левый глаз, снимала взглядом мерку с жениха Ванессы.
— Через два месяца учебки вырос в перспективного молодого офицера, – Алехандр подмигнул Мелиссе в ответ. — Отправляют нас на боевое крещение.
Мы притомились на марш-броске, некоторые по пути утонули в горных реках.
— Реки в Сибири, разве не замороженные? – я вспомнила уроки географии.
— Реки подо льдом, а под лед солдат проваливается, если масса солдата выше критической составляющей массы тонкого льда, по которому можно ходить, – Алехандр снисходительно, по-доброму похлопал меня по плечу.