Средней планкой роста для мужчин была цифра метр шестьдесят пять, а от неё уже считали, кто ниже, кто выше. Для женщин средний рост был метр шестьдесят, но опять же, бывало, девушки вытягивались вровень мужчинам, и в противовес можно было встретить совсем маленьких женщин-воробушков.
У Эссы рост оказался под метр восемьдесят. Наденет обувь на каблуке — и как раз ровно будет. Неудивительно, что её обзывают долговязой. Худая, мосластая, со впалыми щеками…
Девушка провела пятерней по прилипшим к голове сальным волосам и приподняла их. Тонкие, какие-то серые, жидкие, короткие… словно и нет их. На лицо вообще смотреть грустно. Понятно, что осунулась, исхудала, выглядит болезненно, но видеть в зеркале череп, обтянутый кожей, было жутковато. Карие блестящие глаза, которые в ином случае можно было бы счесть красивыми, настолько диссонировали с общей бледностью, что лишь усугубляли убогий внешний вид.
Фигура тоже производила отталкивающее впечатление: выпирающие ключицы, выделяющиеся локти на тонких ручках-веточках и коленки на ногах-спичках, почти полное отсутствие груди…
— А говорили, что арианки все красавицы, — опустив голову, Эсса расстроено отошла от зеркала.
Она не знала, в каком теле очнётся, но неосознанно желала стать молодой девушкой, коей себя и ощущала. Можно сказать, её мечта сбылась. Более того, в её теле течет кровь представителей высших рас, и для бывшей алайянки это чистый восторг, вот только плакать хочется, глядя на своё отражение.
Вспомнив о том, что сама же сокрушалась из-за сутулости, Эсса распрямила плечи, но хватило её усилия ненадолго. Она успела убрать вещи, кое-что забросила в стирку, вынесла мусор — и всё. Слабые мышцы спины устали, и плечи вновь опустились на привычное место, но что-либо менять сейчас не хватало сил.
Девушка побрела на кухню, посмотрела, что припасов на завтра уже не остаётся… немного сомневаясь, всё же развела в воде предпоследний брикет, поела и отправилась спать.
Больше отлёживаться ей нельзя, и завтра придётся показаться миру, выйдя на работу, иначе она переварит собственные внутренности при таком жоре. При мыслях о ближайшем будущем ей становилось страшно. Весь позитивный настрой отступал перед действительностью, даря взамен тревогу и желание забиться в тёмный уголок.
Прорицательница попробовала сосредоточиться и вспомнить что-нибудь ещё о планете Ютте, но кроме того, что этот мир был захвачен имперцами и объявлен их колонией одним из первых, вспоминать было нечего.
Раньше юттианцы летали в космос, торговали, и были одними из многих, теперь уровень их жизни явно скатился до ручного труда и отсутствия медицинской помощи. Впрочем, это не удивляло девушку. Со стороны было хорошо заметно, что имперцы намеренно замедляли прогресс на захваченных территориях, превращая местное население в серую массу, живущую мыслями о добыче еды и прочих примитивных удовольствиях.
Эссе хотелось бы уточнить время, в которое она попала, но в квартире не оказалось никаких гаджетов, кроме стареньких часов, которые на Алайе можно было встретить только в музее. Ясно было только, что сейчас осень и имперцы уже давно обосновались на Ютте. Последнее, что помнила маявшаяся без тела душа маленькой представительницы народа алани, это как Алайянцы совместно с жителями Старка начали теснить Великую Империю, освобождая своих соседей.
Как у них продвигались дела, ей не позволили наблюдать, но сердце радостно встрепенулось от понимания того, что она находится примерно в той же временной полосе, в которой изначально должна была жить.
Утром следующего дня взволнованная Эсса влилась в человеческий поток, направляющийся на работу. Соседи кивали ей, жители других домов посматривали с любопытством на высоченную девицу, а остальным не было до неё никакого дела.
— Эсска, сильно тебе досталось? — сочувствующе поинтересовалась одна из женщин, и окружающие вновь окинули долговязую фигуру девушки придирчивыми взглядами.
Эсса пожала плечами, немного теряясь, и посмотрела вперёд, стараясь понять, куда они продвигаются.
— Чего ты глупости спрашиваешь? У меня девочки спать теперь боятся, а всего-то в окно это безобразие видели! — зашипела женщина с другой стороны.
— Хорошие ребята гибнут, а подонки жируют! — зло высказалась её соседка.
— Ох, наплачемся мы с этим Тодом и его компанией! Дети боятся в магазин выбежать из-за него!
Женщины ещё какое-то время переговаривались, неуклюже выражая сочувствие Эссе через собственные заботы, но вскоре стало не до разговоров. Людской поток уплотнился, и с трудом взбираясь по ступенькам, рабочие начали проталкиваться в арки открытых дверей электричек, следующих одна за другой.