У консьержей выросла борода и ввалились покрасневшие глаза, но руки их крепко сжимают бейсбольные биты.
В общем, я поняла, что это мне напоминает — «Титаник» в миниатюре. Мы-то не утонем, мы первый класс, у нас заплачено за шлюпки. Мы заперлись в тепле и не пустим посторонних. Все делается для нашего комфорта. А как там те, у кого нет денег на пятизвездочный отель? Как там не добравшиеся до дому оттого, что метро закрыто, тоннели заперты, а автобусы не ходят? Как там непонявшие, плохо говорящие по-английски, не расслышавшие указаний, не знающие как пройти в убежище? как там внезапно рожающие, как там свалившиеся с сердечным приступом, как там маленькие дети, напугавшиеся в своих темных квартирах? как там нервные или депрессивные граждане, боящиеся одиночества? Как бомжи, наконец? Ведь решетки, на которых они привыкли спать, зашиты фанерой, подъезды заколочены, и никто не впустит плохо пахнущего, пьяного и вполне себе сумасшедшего бомжа в свой дом!
Я лежу на кровати и растравляю себе душу: воображаю рожающую многодетную депрессивную мать-бомжа, не говорящую по-английски, с сердечным приступом стучащую в дверь нашего отеля. Никто ей не откроет. Люди глухи к ее стонам. Мысленно я протягиваю ей руку, помогаю пробраться по темным коридорам на наш этаж. Укладываю ее между собой и няней на кровать размера king size. Не надо благодарности. Все люди братья... По темной улице ползет еще одна нервная одинокая рожающая многодетная мать с сердечным приступом. Я провожу в отель и ее. Укладываю... куда я ее укладываю? Пусть ляжет на мое место. Потом еще одна, — спихнуть на пол няню?.. Еще одна. Еще одна. Еще одна. Еще одна. Да что ж такое!.. Сколько же можно! Дайте людям спать!..
Хреновый из меня гуманист.
29 октября, 24:00
И всплыл Манхэттен как тритон, по пояс в воду погружен.
30 октября, 10:00
Утро, тишина. Ни воды, ни света. Выхожу на разведку. Менеджер на входе: «Вы выходите без ключа? Мы не впустим вас назад!» — «Как не впустите, здесь мои чемоданы!» — «Так и не впустим, для вашего же комфорта!»
Понятно — пересекая невидимую черту, покидая экологически проверенные пять звезд, мы становимся подозрительными личностями. Возможно, мародерами. Ведь всякий шагнувший с мокрых ветреных улиц в ароматный уют убежища, намерен ограбить спасшихся избранников. И привратник, гостиничный Янус, только что сиявший тебе в лицо особой пятизвездочной улыбкой, обернется к тебе с враждебным оскалом. И, наверно, хряпнет тебя по голове битой. Меня, впрочем, вчера что-то уже хряпнуло. Какой-то всадник без головы.
30 октября, 12:00
Выписались из отеля. Общая пришибленность. Сын сходил в притихший город на разведку. Ну, что? Мы не знаем, что! Не работает ни один телефон, замолчали соты, не фурычит вай-фай, все познается только простым расспрашиванием и ощупыванием, как в XIX веке. Наш дом (home, sweet home) вышел из строя. Окна на нашем 25-м этаже целы, но нет ни света, ни работающих сортиров (замолкли насосы), и жить в квартире нельзя. Затопило подвалы, и погибли все чемоданы, все игрушки, вся одежда, велосипеды, матрасы, — всё. В фойе стоит вода десятисантиметровой высоты. У консьержей выросла борода и ввалились покрасневшие глаза, но руки их крепко сжимают бейсбольные биты.
В доме по соседству, где у сына офис, охрана поленилась забаррикадировать двери мешками с песком, и этих дверей больше нет. Их вырвал бушующий поток. У здания, которое строится на месте погибшего World Trade Center, запасной генератор располагался ниже уровня земли, и его залило, и он погиб. Есть дураки и в Америке.
И все часы, на всех зданиях, на всех перекрестках остановились на цифре 20:29 — моменте, когда взорвалась электрическая подстанция. А отчего она взорвалась, никто нам не скажет. Мы живем только слухами, передаваемыми от одного неверного свидетеля к другому. XIX век, как и было сказано.
Наша машина чудом сохранилась — этому конкретному подземному паркингу просто повезло. Другие затоплены. Мы сходим с Титаника, мы медленно едем через большой полупустой город с неработающими светофорами на север к родственникам. Мы сдались. Водители необычайно аккуратны и вежливы. Кафе закрыты. Магазины закрыты. Чашки кофе не купить. Но вот кончился нижний Манхэттен, начался средний — и как будто урагана и не было, другая — благополучная и цветущая страна.
И только в центре, у Карнеги-холла, полицейские ограждения, объезд и оживление: оборвался и болтается на уровне 90-го этажа башенный кран. Если он упадет, то не будет Карнеги-холла. Радостные туристы, перегнувшись через ограничительные ленточки, фотографируют. Из окружающих домов — сообщает нам проснувшийся интернет — принудительно выселены 900 человек. А ведь они думали, что раз они живут у Центрального Парка, в дорогущих квартирах, то уж с ними-то — с ними-то! — ничего никогда не случится.