По тому, как лихорадочно Глазов мотал головой из стороны в сторону, я понял, что парень растерян. Самолёт клюнул носом и сорвался в левый штопор. Закружился по гибельной спирали, как кленовый лист.
— Глазов, отпусти ручку! Сними ноги с педалей. Быстро!
— Не могу! — парень громко с надрывом всхлипнул.
Я матерно выругался. Щёлкнув тумблером на панели, взял управление полностью на себя. Когда высотомер показал критическую высоту, решительно нажал на педаль против штопора, отдал ручку от себя и перевёл в пикирование. Скорость увеличилась, но вздрогнув всем корпусом, самолёт послушно подчинился.
Все закончилось. Мотор выключился, но все ещё жужжали приборы, шипел воздух в трубках. Глазов постепенно затих и сидел с опущенной головой.
— Ладно, Артём, все в порядке. Успокойся. Со всяким бывает. Вылезай и иди так, как будто ничего не случилось.
Отодвинув дверцу, я вышел из кабины и направился к начальнику авиабазы.
— Что это вы там такое вытворяли? — грозный рык Сметанникова не оставлял надежды отвертеться. — Ваши курсанты явно не готовы к подобным выкрутасам! Как вы могли так рисковать?!
— Понимаю, товарищ начальник начштаба. Виноват. Плохо отработал технику пилотажа, — отрапортовал я, ощутив, как неприятно горят кончики ушей, будто у мальчишки, схватившего двойку.
— Да не плохо! А вообще никак, черт вас подери! В реальных условиях вы могли бы погибнуть!
Он осёкся, растерянно отвёл взгляд. Понял, что произнёс запрещённые слова: «в реальных условиях», в глазах мелькнула тоска. Та же тоска, которую я вижу в зеркале по утрам, когда бреюсь. Мы стараемся прятать это чувство в глубине души. Но оно вырывается наружу помимо нашей воли и заполняет мглой безнадёжности.
Я возвращался домой по тускло освещённым улицам. На полную мощь уличные лампы включали редко. Экономили электричество. Только в день ВВС весь город заполнял яркий ослепительный свет.
Поужинать я решил в кафе «Авиатор». Просторное помещение напоминало салон роскошного авиалайнера. Свет из окон-иллюминаторов заливал отделанные белоснежным пластиком и полированным красным деревом плавные изгибы стен. Мягкий гул и вибрация, словно работали турбовинтовые двигатели. На экране, висящем над проходом между рядами кресел, Фрэнк Синатра пел «Come Fly With Me».
Я присел в кресло, откинул маленький столик. Рядом возникла официантка в форме стюардессы. Кокетливо поправив голубую шапочку, поинтересовалась, что я буду заказывать.
— Как обычно, — улыбнулся я.
Она принесла фарфоровую чашечку кофе, салат и бифштекс с пюре. Алкоголь я никогда не пью. Даже по праздникам. Кодекс чести. Сделав глоток нестерпимо горячего ароматного напитка, я с удовольствием откинулся в удобном кресле, вытянув ноги. Приятно расслабиться после тяжёлого дня. Выбросить из головы неприятный разговор с начальством.
— Вы ведь лётчик? — услышал я подобострастный голос и открыл глаза.
Рядом на краешке кресла примостился сутулый лысоватый мужчина в очках с толстыми линзами. Худое лицо, щеки прорезали глубокие вертикальные морщины. Тонкие бесцветные губы. Поношенный костюм неопределённого цвета, то ли бежевого, то ли выцветшего от старости зелёного, висел мешком на тощих плечах. Он выглядел стариком, хотя я понимал, ему не так много лет.
— Полковник ВВС, Сергей Громов. А что вас интересует?
— Простите, — он подслеповато прищурился, на бледном лице с истончившейся почти прозрачной кожей проступили нездоровые алые пятна. — Хотел поинтересоваться… Мой сын, ему сейчас четырнадцать, мечтает стать лётчиком, — голос предательски дрогнул, сорвался.
— Это понятно. А в чем проблема?
— Он плохо видит. Понимаете? Скажите, у него есть шанс?
— Нет, надо вначале исправить зрение, — отчеканил я. — Постарайтесь найти хорошую клинику.
Молодые люди с дефектами зрения часто приходят к нам в лётное училище. Пытаются обмануть проверяющих врачей, но таких ребят быстро вычисляют и отправляют домой. Ничего не поделаешь. Для лётчика зоркое зрение обязательно.
— Понятно, — обречённо вздохнул он.
— А как у него с учёбой? — спросил я.
— Неплохо, — оживился мой собеседник. — Почти все предметы на отлично. Кроме математики.
— Математика обязательно. Высшая, линейная алгебра, геометрия.
— А зачем лётчику интегралы? — сиплый бас прорезал салон.
Я машинально обернулся и увидел мужчину в сером костюме. Квадратное одутловатое лицо, рыжеватая щёточка усов, в уголках губ нескрываемое презрение. Пол-лица скрывали массивные очки.