Проведение таких операций не требовало привлечения большого количества людей, и Хондошко вполне обходился своей группой. Но Василий Андреевич понимал, что от него ждут более солидных дел, важных сведений.
До партизан дошло сообщение о развернувшейся крупной битве под Корсунь-Шевченковским. Советская Армия громила фашистов на огромном фронте и все дальше теснила их на запад. Василий Андреевич сознавал необходимость добычи таких сведений, которые в какой-то мере могли бы помочь частям и соединениям Советской Армии в проведении дальнейших операций. Он разворачивает активную деятельность по созданию отдельных разведгрупп во Львове, Тернополе, Луцке и других городах. Для того, чтобы удобней было работать, он со своей группой переходит в партизанский отряд, которым командовал Борис Григорьевич Шангин, находившийся в лесах на Волыни.
Особое внимание Хондошко уделял Львову, он усиленно изучал возможности создания там боевой группы по сбору сведений военного характера, а также о деятельности буржуазных националистов. Совсем неожиданно помощь ему оказали партизаны Шангина. Вот как это произошло.
Во время одной операции партизаны задержали и привели в отряд средних лет мужчину, который назвался Янчуком Виктором Васильевичем. При нем были документы, свидетельствовавшие о том, что Янчук, уроженец города Запорожья, еще в 1936 году нелегально бежал в Польшу, что он пользуется покровительством немецких властей, а в настоящее время проживает в городе Львове и работает электриком в немецкой фирме «Сименс».
На допросе Янчук показал, что эти документы фиктивные, что он вовсе не Янчук, а Боровских Павел Иванович, уроженец города Асбеста. В начале войны ушел на фронт, служил стрелком-радистом на бомбардировщике. В сентябре 1941 года самолет был подбит под Бродами. Тяжелораненый Боровских попал в немецкий госпиталь, откуда бежал и долгое время скрывался у местных жителей. Затем установил связь с партизанами, и с их помощью приобрел документы на имя Янчука.
Казалось, лучшей кандидатуры для руководителя львовской группы не сыщешь. Но Хондошко медлил с отправкой Янчука-Боровских во Львов, он ждал подтверждений из Киева о правильности показаний Боровских. Вскоре подтверждение пришло. Василий Андреевич теперь занялся созданием львовской группы.
Через некоторое время радистка Ася Краснобаева отстукивала для Киева зашифрованную радиограмму. В тот же день в папку с надписью «Унитарцы» лег еще один документ, свидетельствовавший о том, что в городе Львове действует разведгруппа в составе Боровских Павла Ивановича и Зембы Станиславы Станиславовны, дочери железнодорожника, работавшей в то время секретарем генерал-губернатора Львова Вехтера.
Перед отправкой во Львов Хондошко долго ходил с Боровских по лесу. В воздухе пахло весной. Повысовывали свои бледно-голубые лепесточки подснежники, эти первые предвестники весны, а солнце, словно вырвавшись на свободу из-за густых туч, поднималось все выше и выше, согревая землю живительными лучами.
Василий Андреевич, обычно скупой на слова, в этот раз говорил много, будто хотел этой одной беседой передать весь свой чекистский опыт и знания новому своему коллеге. Он мало говорил об опасности, которая будет подстерегать Боровских на каждом шагу, — это бывший летчик-радист и сам отлично понимал.
— Больше выдержки и спокойствия в работе, — поучал его Хондошко. — Не гонитесь за многими сведениями, старайтесь выбирать самые важные. Вы человек военный и понимаете, что может быть сейчас самым важным. Дислокация и перемещение воинских частей, оборонительные сооружения, новые виды оружия — вот главное направление вашей работы. Потом оуновцы. Берегите Станиславу, она очень ценный человек. В канцелярии Вехтера она сможет добыть важную информацию. Помните, что вы не имеете права рисковать без причины. Без моего ведома новых людей к работе не привлекайте.
К тому времени Павел Боровских уже приобрел некоторый опыт подпольной работы. В селах Грубешов и Верешин он создал из местных крестьян подпольную группу «Смерть фашизму». Эта группа, имея весьма скудное оружие, сумела уничтожить 32 гитлеровцев, 7 полицаев, особенно ненавистных жителям сел, сожгла три вражеские машины, взорвала два склада горючего и около 300 метров железнодорожного полотна.
Через несколько суток после разговора в лесу Боровских отбыл во Львов. В один из вечеров у него состоялась встреча со Станиславой. Эта миловидная девушка с большими блестящими глазами оставляла впечатление озорницы, и Павел Иванович побаивался, что она может провалить даже самую незначительную операцию. Уж очень легко все у нее получалось. Она в любое время могла принести чистые бланки удостоверений, с которыми после заполнения можно было свободно пребывать в любом городе и селе, оккупированном фашистами. Этими бланками снабжались партизаны, а также советские военнопленные, бежавшие из лагерей. Станислава заводила бесчисленные знакомства с немецкими офицерами, посещавшими генерал-губернаторство, она запросто входила в кабинет самого Вехтера. Пользуясь покровительством генерал-губернатора Вехтера, она частенько «уходила к родственникам», а на самом деле незаметно пробиралась в лес и передавала собранную информацию. Вот и в этот раз, встретившись с Боровских, Станислава со свойственным ей озорством сказала:
— Есть возможность раздобыть план зенитной обороны львовского укрепленного района немцев и аэродромов, расположенных вблизи Львова.
Она рассказала, что штаб зенитной обороны находился в доме, в котором жила подруга Станиславы Мария Ценко. Ее из дома выселили, и она живет рядом в маленьком флигеле. Марии в «друзья» давно набивается немецкий лейтенант Вилли Вернер, который носит при себе в планшете карту противовоздушной обороны Львова.
— Пусть Мария продолжает знакомство с этим лейтенантом, — сказал Павел Иванович, — только никакой самодеятельности с картой. Когда надо будет — сам тебя найду. Я посоветуюсь.
Ночью Боровских исчез из Львова. И никто не видел, как на рассвете, через несколько дней, грязный, уставший, он незаметно пробрался к своей квартире. На работе сказал, что болел эти дни.
Вечером Павел Иванович встретил Станиславу. Он ей передал чистую карту и изложил план, разработанный Хондошко. На том и расстались.
— Будь осторожна, Стася, — тихо сказал на прощанье Боровских.
Она в ответ озорно улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.
Прошло еще несколько дней. Мария Ценко, встретив у дома лейтенанта Вернера, пригласила его к себе на день рождения. Девушка свободно владела немецким языком, и это очень понравилось немцу. Он не скрывал, что Мария ему по душе. Вилли старался казаться вежливым и внимательным ухажером, предохраняя ее от приставаний других офицеров. Немец поблагодарил за приглашение и между прочим спросил:
— А кто еще будет?
— Моя симпатичная подруга, а больше никого, — лукаво улыбаясь, ответила Мария.
— Так, может, мне пригласить кого-нибудь из моих друзей? — высказался Вилли, — Так будет веселее, все дамы будут с кавалерами.
— Не надо, — ответила Мария, — подруга не любит шумного веселья, да и я тоже.
Лейтенант сказал, что хозяйке лучше знать, и пообещал прийти без опоздания.
Он действительно пришел вовремя. В одной руке держал тощий букет цветов, в другой — объемистый сверток. Лицо лейтенанта выражало радость. Еще бы! Ведь он так долго добивался разрешения переступить порог этой квартиры.
Хозяйка выглядела прелестной. Платье с глубоким вырезом на груди плотно облегало красивую фигуру. В ее вьющихся каштановых волосах алела маленькая роза. Большие серые глаза, которые лейтенант привык все время видеть грустными, на этот раз излучали радость. Рядом с Марией стояла ее подруга Станислава Земба. Как только немец зашел в квартиру, она сразу же окинула его взглядом сверху донизу. Прежде всего заметила: на тонком ремешке висел планшет. Станислава сделала комплимент офицеру:
— Вы, лейтенант, и в гости к девушкам являетесь в таком же строгом виде, как в канцелярию генерал-губернатора. Это делает вам честь, вы настоящий офицер.