– Заметь, я не сказал, о каком существе в таком случае будет идти речь, я всего лишь говорил о процессах. Так не думаешь ли ты, что эти процессы, протекающие не в биологическом мозге, а электронном будут принципиально отличаться? Вопрос не в том, считать ли его человеком, вопрос в том, почему мы вообще сомневаемся в его человечности?
Не найдя, что ответить, Сэм Холл решил сменить тему:
– В любом случае, опасно раскрывать этот секрет. Мир не готов к этому.
– Или Эйдос не готов к этому миру.
***
Незадолго до встречи с Сэмом, Джону позвонили с телеканала CWT, договориться о небольшой беседе. Согласившись, директор получил последнюю информацию от экспертов, а также посоветовался с Холлом. Спустя час с момента он попрощался со старым другом, Джон вышел на связь с медиа-компанией. После небольшого теста аппаратуры и подготовки, он уже беседовал с журналисткой.
– Мистер Литман, что бы вы могли ответить на слова участников движения Интеграция о репрессиях в отношении них.
Женщина внимательно смотрела на него через плоский экран, служивший одновременно и монитором, и камерой. Это позволяло направлять взгляд прямо в его глаза собеседнику и видеть, как он в свою очередь, также смотрит в ваши глаза.
– Я думаю, это обычная риторика любого незаконного протеста: выдавать задержание единичных буйных участников за некую систему, направленную не на выявление преступников, а в целом на всё движение.
– Вы считаете, что заявления активистов преувеличенны?
– Именно так, ведь кто-то раздаёт интервью, оставаясь на свободе, да и протесты не только не завершились, но и переросли в массовые беспорядки.
Журналистка, кивнула в ответ и продолжила:
– Действительно, в беспорядках сейчас недостатка нет. Более того, не редки столкновения сторонников и противников интеграции. Однако, тому, что вы описали есть объяснение. Говорят, что людей ведут... машины.
Джон вымученно засмеялся, надеясь, что зрители поверят в искренность его реакции.
– Я был бы рад, если бы слухи о самостоятельности Эйдоса соответствовали действительности, но нет, я не настолько гениален, чтобы создать чистый искусственный разум.
– Но ведь машины и вправду участвуют в протестах, может быть их кто-то использует, но они есть.
На экране появились мутные кадры протестов, на которых можно при желании разглядеть нечто на подобии человекообразных роботов.
– Более того, как-то так их появление совпало с восстановлением практически затихших протестов. К тому же, расследование нашего канала показывает, что компания Авалон очень удачно угадывала многие события мировой экономики и лично у меня есть лишь два объяснения, оба из которых опираются на утверждение о существовании технологии прогнозирования: либо вы сами пользуетесь ею, либо это делает ИИ.
Мужчина покрылся испариной. Камера этого не передавала, но ему пришлось приложить усилия, чтобы подавить желание вытереть пот ладонью.
«Эйдос выстроил информацию слишком хорошо. Он вынуждает меня принять один из этих вариантов, выбирая меньшее из зол. Было ли ошибкой говорить с ними? Нет, лучше это скажу я, чем они».
Прокашлявшись, директор стал медленно выдавливать из себя ответ:
– Дело в том, что нет никакой технологии прогнозирования экономики, но есть алгоритмы, которые… эм… объединяют информацию из ЛВЦ воедино, позволяя нам на глаз делать собственные выводы.
– Но разве вы не пытались использовать технологии расчёта данных, мета-анализ?
– Мы работаем над этим, но как видно по проседанию наших показателей в начале года, технология далека от совершенства.
Собеседница прищурилась, словно вся сосредоточилась на задаче найти брешь в обороне Литмана.
– Вам не кажется, что она несовершенна из-за человеческого фактора?
– Поймите, математика в конечном счёте работает, потому что её запускает человек. Человек создаёт формулы и анализирует результат, поэтому человеческий фактор не выкинуть. Если вы думаете, что человека тут заменит Эйдос, то ошибаетесь, ведь он неразумен.
Джон стал чувствовать себя более уверенно, найдя подходящие слова для своей версии, придумывая её на ходу, но журналистка не отступала:
– Хорошо. Но почему вы скрывали разработку технологии? И как давно вы начали её разрабатывать?
Уже зная, что говорить, директор сел поудобнее, собрался с мыслями и, в итоге, направил твёрдый взгляд прямо в «глаза» изображению собеседницы, будто бы глядя в душу каждому зрителю.
– Пять лет назад мы запустили первые алгоритмы. И если вам кажется, что это слишком долго, то знайте: даже самые первые модели ИИ отрабатывались не меньшее время. Имитация только некоторых человеческих функций длилась столько же, а интеграция в экономику была ещё продолжительнее. Учёт хотя бы части данных мировой экономики – это огромная задача, которая может решаться десятки лет. И цена ошибки гораздо выше. Ведь, например, ошибка на уровне планирования предприятия грозит тому убытками, ошибка на уровне региона – напряжением всего народа для того, чтобы компенсировать потери. Ошибка на уровне страны – значит катастрофу для неё. А теперь представьте ошибку на уровне мировой экономики. Коллапс, мировая война, уничтожение человечества, сожжённого в ядерном огне? К таким технологиям не готово общество, не готова наша компания. Сами технологии ещё не готовы к тому, что требуют активисты.