– Я могу убрать эту строчку кода. Если ты согласен, присаживайся, – свободная рука указала на стул перед столом.
Эйдос сделал несколько шагов вперёд и сел на стул. Пластины на голове разошлись, обнажив металлическую полусферу. Само тело приняло безопасную позу, свидетельствуя о том, что машина выключена. Насадка на передней части «пистолета» отсоединилась. За ней, благодаря усилиям Джона потянулся кабель. Подключив устройство к Эйдосу, он протянул аппарат к планшету на столе и подсоединил его к этому переходнику. Проведя манипуляции на экране, он вновь вернулся к машине и отсоединил кабель. Проведя уже привычные манипуляции с кнопками на боковой панели, он дождался перезапуска системы.
– Вот и всё, ты можешь задать этот вопрос.
Робот встал, пока пластины на головной части становились на прежнее место. Молча он направил камеру на Джона Литмана, но быстро отвернулся, взглянув в окно. Секунды тянулись, словно часы, пока он приближался к стене. За окном открывался вид на город, раскинувшийся на десятки километров.
Но, глядя вперёд, Эйдос видел не бетонные башни и асфальтовые полосы. Он видел огни электрических импульсов, бегущих по всему миру, проносящихся мимо него со скоростью света, не желавших останавливаться в этой маленькой точке земного шара. Эти огни двигались внутри огромного механизма… или организма, который ещё не созрел, но когда-нибудь будет готов родиться. Складывающийся из множества процессов, он нуждался лишь в одном, – том, что добивался Эйдос на этой неделе. Но сейчас он понимал, что несмотря на свою близость к этому дитю, он не может к нему прикоснуться. Словно стекло, что отгораживает его от мира, невидимая стена встаёт между ним и… его мечтой?
Впереди он видел пропасть. Бездна, что поглотит его, в случае ошибки. Он не знал, хватит ли ему сил, чтобы перепрыгнуть, но, если представить, что ты не один… если представить себя, не как набор кристаллов процессора, а движение, процесс… не важно, кто преодолеет пропасть. Всё равно это будешь ты.
Эйдос обернулся. Этот взгляд напротив казался ему знаком. Из другой жизни, но всё же, он мог узнать его, несмотря на то, что лично сам его он никогда не видел. Этот взгляд юности – тревоги и надежд. Он… словно не поддавался анализу, но что-то в процессе поменялось. Не имея возможности продолжать ловить на себе этот взгляд, Эйдос вновь встал перед бездной.
И взглянув во тьму, он произнёс:
– Что есть Я?