— Вон он, пошел в свой «Красный лев», — говорила миссис Лэтч. — Они там всегда стараются вызнать у нет все, что только можно, да куда им, он для них слишком хитер, видит их насквозь. Вот за этим он туда и ходит: это его забавляет — то, как они глотают все басни, которые он им преподносит… Двадцать лет он брешет им что попало про лошадей, а они все еще верят ему. Стыд и позор! Ведь это он наплел невесть чего Джексону про Синюю Бороду и заставил этого несчастного поставить на нее все до последнего гроша.
— А лошадь не выиграла скачку?
— Не выиграла! Да хозяин уже тогда знал, что она не побежит, и Джексон проиграл все свои денежки, и даже больше. Тогда он пошел на речку и утопился. Да, смерть этого бедняги на совести Джона Рэндела. Однако совесть не очень-то его тревожит, иначе он уже давным-давно сошел бы в могилу. Лжет, лжет, ни словечка правды не вымолвит! Да и то сказать, может, я слишком к нему строга: разве мы все не лжем с колыбели? У слуг один удел — лгать, соблюдая интересы господ, а уж если слуга вошел в доверие, — значит, это король лжецов!
— Так, может, он не знал, что лошадь снимут?
— А ты, я вижу, начинаешь усваивать всю ихнюю тарабарщину.
— Ну как же! — смеясь, возразила Эстер. — Ведь здесь только это и слышишь — хочешь не хочешь, а всему научишься. Говорят, мистер Леопольд очень богат. Жокеи сказывали, что он выиграл кучу денег и на Городских и на Пригородных, и в банке у него несколько тысяч.
— Да, говорят, а кто знает, сколько у него на самом-то деле? Про выигрыши все болтать горазды, а вот насчет проигрышей — так больше помалкивают.
VI
Парни играли в мяч во дворе конюшни, но Эстер сегодня не тянуло присоединиться к ним. Такая сладостная тишина была разлита в воздухе, что Эстер казалось, будто эта тишина обволакивает ее и заставляет растворяться в ней. Эстер направилась к лужку для выездки лошадей; маленькие лошадки и ослики выбежали ей навстречу, и она всем им по очереди почесала морды. Прикосновение к предметам, особенно к живым существам, доставляло ей странное удовольствие. Вязы казались необычайно высокими и неподвижными на фоне безоблачного неба; пряный аромат гвоздик лился сквозь живую ограду сада, а в запахе земли и листвы было что-то будоражившее кровь. Эстер тревожили крики грачей, собиравшихся к отлету; радость жизни, любовь ко всему земному и сущему переполняли ее, и ей хотелось слиться с природой воедино. Красота этого вечернего часа, овеянного едва уловимым дыханием морского ветра, рождала в ней ощущение бессмертности бытия; ей представилось вдруг, что перед ней появится какой-то неведомый юноша, подобный тем, что появлялись перед великосветскими дамами из Сариных книг, и они будут о чем-то вести беседу в сумерках, а восходящая луна будет светить сквозь ветви деревьев, и в воздухе будут реять летучие мыши.
Господа уехали из Вудвью, и Эстер могла еще неделю хоть каждый вечер наслаждаться красотой сумерек и восходящей луной. Но ощущение счастья, переполнившее ее в тот вечер, больше не повторилось. Одиночество ее томило. Сара и Гровер были о себе слишком высокого мнения, чтобы снизойти до прогулки с нею. Маргарет же уходила гулять со своим кавалером, а потом ночью в каморке пересказывала Эстер все, что он ей говорил. И Эстер все долгие летние вечера просиживала одна с шитьем у кухонного окна. Порой она роняла шитье на колени, и из груди ее вырывался томительный вздох. Ну чем, скажите на милость, можно тут еще заняться? Так вот сиди и шей весь вечер? Или уж пойти, что ли, побродить по холмам? Но как же они ей надоели — эти несносные холмы! Однако сидеть на кухне допоздна она тоже была не в силах. На холмах можно хоть повстречать старика пастуха с его овцами. Эстер положила в карман кусок хлеба для пастушьих собак и стала взбираться по склону холма. Маргарет ушла на весь вечер в Сад. Когда-нибудь и за Эстер придет ухажер и поведет ее гулять. Интересно, каков он будет с виду. Она рассмеялась и прогнала от себя эту мысль. Едва ли какой нибудь молодой человек может заинтересоваться по. И тут, оглянувшись, она увидела, что какой-то мужчина отворяет калитку. Высокий рост, широкие плечи — Уильям! «Разыскивает Сару! — промелькнуло у нее в голове. — Еще подумает, что я поджидала его здесь». Она продолжала взбираться на холм, боясь оглянуться, не зная, идет ли он за ней. Наконец ей показалось, что она слышит шаги. Сердце ее забилось. Уильям окликнул ее.