Глава тридцать три
— Кирилл. — Голос Дианы доносится из динамика, и парни начинают аплодировать.
Я вновь чувствую то тошнотворное чувство.
— Ты, гребаный засранец, почему ты не сказал нам, что уже вскрыл ее? — говорит Димон, пока все остальные продолжают слушать.
— Ммм, твоя киска уже мокрая. Тебе это нравится, не так ли? Держу пари, ты даже не девственница. Уверен, ты переспала с множеством ебарей, таких как я.
— Нет, — говорит Ди, ее голос тоненький, слабый, и парни снова ликуют, их ухмылки — это то, чем я раньше наслаждался, но теперь я не вижу в этом ничего веселого.
— Я знал, что она была гребаная девственница… — хмыкает Артем.
— Блядь… ты такая тугая. — шиплю я, и следом доносятся тихие стоны Дианы.
Я прижимаю руку к животу, боясь, что меня вырвет прямо на пол. Внезапно мне надоедает. Я не могу больше это слушать и уж точно не могу сидеть здесь, пока ребята слушают это.
Выключив звук, я бросаюсь с дивана в ванную. Я захлопываю за собой дверь и не успеваю опомниться, как начинается блевать.
Мое сердце колотится в груди, когда я хватаюсь за унитаз. По телу пробегают мурашки, мне кажется, что я болен.
Ди никогда не узнает, что я сделал, но от понимания этого мне не становится лучше, я взял тот единственный момент между нами и перевернул его и теперь этого ни как не изменить.
Подтасовал, чтобы выиграть дурацкое гребаное пари, а все потому, что заревновал ее.
Ее слова, сказанные ранее, повторяются в моей голове:
— Знаешь что, Кирилл, я пришла к выводу, что тебя уже не спасти. Тот человек, которого я знала раньше, человек, который никогда не причинил бы мне боль, больше не живет в тебе, и это грустно, чертовски грустно.
Она права, черт, как же она права, и я не знаю, как это исправить.
Я не знаю, как отпустить боль и душащую меня ревность. Думал, что, сделав это, я почувствую себя лучше, может быть, даже полностью избавлюсь от мыслей о ней.
Я думал, что буду счастливее, зная, что причинил ей боль, но вместо этого я чувствую только еще большую боль… Я чувствую себя куском дерьма, ведь я причинил вред невинному человеку.
Я качаю головой, теперь пути назад нет. Она права. Я обречен. Она даже не представляет, насколько, печальной стала моя жизнь, насколько я потерян без нее. Потерял единственную причину дышать, и теперь я задыхаюсь, медленно теряя себя.
— Ты в порядке, Кир? — я слышу чей-то голос за дверью и вытираю лицо тыльной стороной ладони. Я не могу открыть дверь в таком состоянии. Не могу позволить им узнать, насколько я слаб перед этой девушкой.
— О, да конечно. — Стараюсь говорить так, чтобы боль не звучала в моем голосе. — Я выпил немного текилы раньше. Зря с пивом смешал, — вру я, зная, что не могу выйти к ним прямо сейчас. Я не могу смотреть им в глаза или позволить им увидеть меня в таком состоянии.
— Ладно, чувак, просто беспокоюсь за тебя, — после того, что кажется вечностью, я спускаю воду в туалете, мою руки и выхожу из ванной.
Я беру свой телефон с дивана и иду к себе в комнату. Опускаюсь на матрас и смотрю в потолок, погружаюсь в свою боль, задаваясь вопросом, как я дошел до такого состояния?
Как я позволил себе дойти до точки не возврата?
Глава тридцать четыре
Мы с ребятами перебираемся в дом на соседней улице, вечеринка уже в самом разгаре, кухонный островок превращен в импровизированный бар, а гостиная в танцпол. К счастью, сегодня вечеринка проходит не у нас. Я не уверен, что справился бы с подобным событием, если бы это было так.
Мое существование стало пыткой с тех самых пор, как я поделился аудиозаписью с ребятами. И хотя уже прошло несколько дней, но тошнотворное чувство не отпускает мой желудок.
То, что я сделал, было неправильно… это неправильно с любой девушкой, но в отношении Ди, это неправильно вдвойне.
Какая-то громкая песня начинает рваться через дерьмовые колонки, вибрируя внутри меня, усиливая легкую пульсацию, которая уже была у меня за глазами.
Тёма протягивает мне пиво, и я открываю его, делая маленький глоток. Обычно я надираюсь и начинаю подыскивать, во что вонзить свой член, но сегодня даже пиво не сможет заглушить мои страдания, и никакие ласки другой цыпочки не помогут мне забыть того единственного человека, которого я действительно хочу.
Я киваю, улыбаюсь и разговариваю с людьми, делая вид, что все в порядке, в то время как внутри, меня медленно съедает чувство вины.
Образ Дианы преследует каждый раз, когда я закрываю глаза.
Я столько раз пожалел о том, что нажал на кнопку воспроизведения, что хотел бы вернуться в прошлое и ударить себя за то, что был таким эгоистичным мудаком.