Должно быть, действие наркотиков понемногу проходит, так как я замечаю, что пелена спала с ее глаз.
— Ты сохранил ее. Боже мой, Кир. Я везде искала эту футболку, когда мы переехали, и не могла найти. Я думала, она потерялась, думала, что где-то забыла ее.
— Ди, это просто футболка, — я пожимаю плечами, прекрасно зная, что это гораздо больше, чем просто футболка.
— Просто футболка? — она поднимается с кровати, ее тело раскачивается.
Я без раздумий хватаю ее за бедра, поддерживая, пока она смотрит на меня, ее пухлые розовую губы слегка приоткрыты.
Я отстраняюсь от нее, зная, как близок к тому, чтобы потерять контроль, к тому, чтобы поцеловать ее. Рядом с ней все кажется нормальным, таким, каким должно быть.
— Пойдем, уложим тебя в постель, — я заставляю ее идти назад, пока мы не доходим до края кровати.
Она хватается за низ своей рубашки и стягивает ее, обнажаясь по пояс. У меня перехватывает дыхание. Я видел ее полуголой раньше, но тогда я был в такой ярости, что не нашел времени рассмотреть ее по-настоящему, но теперь, я могу это сделать.
Ее сиськи идеальны, как раз нужного размера, полные, на вид упругие, с нежно-розовыми сосками, затвердевшими до предела, так и просящими, чтобы их пососали.
Идеальные… как и все остальное в ней.
Она просто сидит и смотрит на меня, ее глаза безмолвно умоляют меня прикоснуться к ней.
Это наркотик. Она не делает ни единого движения, чтобы надеть рубашку, поэтому я забираю ее и второй раз за сегодняшний вечер помогаю ей одеться.
Затем, словно осознав, что она просто сидит передо мной без движения, она начинает возиться с пуговицей на джинсах.
Ее руки неуклюжи, и она испускает разочарованный вздох, который заставляет меня усмехнуться.
Очаровательно. Это все, о чем я могу думать.
На третьей попытке расстегнуть пуговицу я наклоняюсь и расстегиваю ее сам.
— Что ты делаешь Кирилл? Не приставай, — говорит она с нескрываемым сарказмом.
В ее глазах мерцает веселье.
Несмотря на то, что мне не следует этого делать, я наблюдаю за тем, как она снимает джинсы, в то время как я начинаю раздеваться сам.
К тому времени, когда я остаюсь в одних трусах, она наконец-то справляется с джинсами. Я обхожу кровать и ложусь на одну сторону, оставляя ей достаточно места, чтобы лечь. Но когда она плюхается на кровать, то сразу же направляется ко мне, пытаясь забраться на меня сверху.
— Диан, остановись, ты не хочешь этого, — я хватаю ее за талию и заставляю лечь рядом со мной.
— Пожалуйста, я хочу этого, я хочу прикоснуться к тебе, — хнычет она, потянувшись ко мне, ее маленькие ладошки приземляются на мою руку.
— Я тоже хочу, чтобы ты прикоснулась ко мне.
Наркотик, это наркотик… продолжаю напоминать себе в которыйт раз.
— Неужели ты не хочешь прикоснуться ко мне, Кир? — она дразнит, и мне трудно отказать ей.
Я никогда не говорю "нет" любой хотящей меня девушки, но Диана не любая.
— Ди, остановись, — предупреждаю я, едва сдерживаясь от того, чтобы перевернуться, схватить ее и заключить в объятия, присвоить себе то, что всегда принадлежало мне.
Она, должно быть, чувствует напряжение в воздухе, потому что хмурится.
— Ты хотя бы обнимешь меня?
Мое сердце готово треснуть прямо посередине.
В ее голосе звучит отчаяние, как будто она думает, что умрет, если я не обниму ее.
— Хорошо, я обниму тебя, но это все. Больше ничего будет, и я это серьезно, — я едва успеваю произнести последнее слово, как она уже прижимается ко мне.
Она обнимает меня одной рукой и закидывает свою ногу на мою, ее колено оказывается в опасной близости от моего твердого как сама сталь члена. Мой взгляд переходит на ее голые ноги, я любуюсь ее кремово-белой кожей.
Она действительно не хочет тебя.
Мое тело напряжено, каждый мускул, каждая клеточка умоляет меня уступить ее желаниям и моим собственным эгоистичным потребностям.
— Я скучаю по тебе, — мурлычет она мне в грудь, ее кудри щекочут меня.
— Ты уже говорила мне об этом, — это все равно ложь. — Просто давай спать. Утром ты будешь чувствовать себя по-другому, поверь мне.
— Почему ты так ненавидишь меня? Ты ненавидишь меня за то, что я люблю тебя? Так не должно быть, — ее слова немного расплываются.
— Диан, пожалуйста, давай спать, — я не могу говорить с ней об этом, не сейчас, а может быть, никогда.
Сегодня я могу притвориться прежним, но это не изменит того, кто я сейчас. Я закрываю глаза, надеясь, что она больше ничего не скажет, мне кажется, что на сегодня достаточно эмоций.