— Я не хочу, - выдыхаю я ложь дрожащим голосом. — И мы закончили, мистер Мортимер, - заявляю я, теперь мой голос звучит увереннее. — Это была наша последняя встреча.
На мгновение в его глазах мелькает что-то, тень чего-то, что очень похоже на разочарование, если бы он был способен чувствовать что-то даже близкое к этому. Но это выражение быстро сменяется самодовольной, понимающей улыбкой, которая показывает, что он не потрясен моим заявлением, что он по-прежнему уверен в своей власти надо мной. Он знает, что я могу попытаться убежать, но мне не удастся сбежать от него. Он держит меня за ниточки.
Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, эхо его слов продолжает звучать в моей голове. Я не могу избавиться от ощущения, что, даже если его посадят в тюрьму, а я смогу свободно бежать, я никогда по-настоящему не освобожусь от него.
5
ДАКОТА
Мой телефон звонит на прикроватной тумбочке, пробуждая меня от беспокойного сна. Кряхтя, я нащупываю его в темноте, и мои пальцы находят экран как раз в тот момент, когда настойчивый звонок стихает.
— Алло? – хриплю я, мой голос хриплый со сна.
— Дакота, включи телевизор, - раздается в трубке настойчивый голос Рейчел.
— Что? Рейчел, сейчас середина ночи, - протестую я, и мое сердце учащенно бьется от тревоги в ее тоне.
— Просто сделай это, - настаивает она.
Вздохнув, я тянусь за пультом дистанционного управления и включаю телевизор. Экран оживает, показывая суровое выражение лица ведущего новостей. Моя сонливость рассеивается, когда я сосредотачиваюсь на его словах.
— Кайро Мортимер, также известный как Жуткий кукловод, вчера сбежал из тюрьмы. Власти призывают жителей сохранять бдительность и сообщать о любых подозрительных действиях. Он считается чрезвычайно опасным, и к нему не следует приближаться…
Мое сердце бешено колотится в груди, волна страха захлестывает меня. Я сажусь в постели, а в голове, как навязчивый рефрен, эхом отдается новостной репортаж. Он сбежал. Он где-то там, на свободе. Я слышала эти слова, но для меня они беспочвенны.
— Дакота, ты смотришь? - голос Рейчел прорывается сквозь туман моих мыслей.
— Да, я смотрю, - отвечаю я дрожащим голосом. — Это… этого не может быть на самом деле.
— Я бы хотела, чтобы это было не так, но это так. Тебе нужно быть осторожной. Запри свои двери и не открывай ни под каким предлогом. Я пришлю к тебе домой полицейского.
— Зачем? Ты же не думаешь, что он действительно придет за мной, правда?
На другом конце провода повисает пауза.
— Я не знаю, - наконец отвечает она. — Но мы не можем игнорировать такую возможность. Я просто принимаю меры предосторожности.
Когда я заканчиваю разговор, мир кажется другим. В тишине моей комнаты темнота за окном кажется удушающей. По телевизору продолжают показывать новости. Мои пальцы сжимают телефон, желая, чтобы был способ прокрутить все наши прошлые разговоры — каждое предложение, каждый обмен репликами. Я могла бы прочитать письма или прослушать записи, но страх парализует меня на долгие минуты. Во время наших встреч Мортимер заглядывал в глубины моей души, препарируя мои страхи и желания с точностью хирурга. И я позволяла ему. Я и представить себе не могла, что до этого дойдет, что мы оба будем свободны.
Я вспоминаю все наши встречи, пытаясь найти какие-нибудь скрытые подсказки, любой признак того, что он мог намекать на свой побег, на свои планы. Была ли в его тоне какая-то неуловимая перемена, завуалированный намек, который я упустила из виду, охваченная безумным влечением к нему? Возможно, я слишком много думаю, позволяя страху затуманить мои суждения.
В комнате становится душно, мои мысли закручиваются в бесконечную спираль. Я не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Воспоминания о его пронзительном взгляде, о том, как его губы изгибались в загадочной полуулыбке, о напряжении, которое излучало каждое произнесенное им слово, - все это нахлынуло на меня. Но теперь новость о его побеге портит его имидж. Границы между очарованием и страхом снова стираются, и я не могу не представлять его как темную фигуру, прячущуюся где-то на периферии.
Меня мучает вопрос, как ему удалось сбежать. Организовал ли он свой побег с той же расчетливой точностью, с какой совершал свои преступления? Манипулировал ли он окружающими, используя свою харизму, чтобы подчинить других своей воле? Или это была удача, трещина в системе, за которую он ухватился, чтобы освободиться?
Я представляю, как он движется в темноте, знакомо ориентируясь в тюремных стенах. Его разум, должно быть, просчитал каждое движение, каждый шаг, который привел бы его к свободе. И как бы сильно меня ни терзал страх, я не могу не задаться вопросом, что было бы, если бы мы когда-нибудь встретились за стенами тюрьмы.
Знает ли он, где я живу? Он придет за мной? Тени в моей комнате кажутся еще темнее. Ненавижу чувствовать себя такой уязвимой. Я пытаюсь заставить себя пошевелиться, но не могу ничего сделать, кроме как свернуться калачиком посреди кровати. Я подумываю о том, чтобы позвонить Рейчел, но даже она не сможет меня успокоить. Я солгала ей. Я утаила правду, которая в тот момент казалась незначительной, например, одержимость Мортимера мной. Я не показала Рейчел все письма, не открыла правду.