Я за решеткой, холод тюремной камеры пробирает меня до костей, но мои мысли далеко отсюда, я танцую с ней. Я представляю, как поначалу было тяжело, ее стройное тело сопротивлялось моей хватке, а зеленые глаза сверкали вызовом. Затем, когда я прижимаю ее к холодной каменной стене, я чувствую, как ее тело смягчается, уступая моей силе, ее дыхание становится прерывистым, когда я провожу губами по ее шее, ее пульс учащается от моего прикосновения. Ее груди прижимаются к моей груди, ее соски твердеют сквозь тонкую ткань платья, умоляя освободить их.
И вот я срываю его, звук рвущейся ткани эхом разносится по комнате, вид ее обнаженной плоти делает меня почти диким. Я останавливаюсь, разглядывая ее: ее идеальную, фарфоровую кожу, изгибы, которые так и просятся, чтобы к ним прикоснулись, ее глаза широко раскрыты от шока и желания.
Затем, без предупреждения, я приподнимаю ее, бедра обвиваются вокруг моей талии, когда я прижимаю ее к стене, ее спина слегка выгибается, дыхание становится прерывистым. Я опускаю ее на свой член, ощущая тепло, влажность, тугость.
Я слышу, как ее сладкий голос насмехается надо мной из-за того, что я поглощен своими фантазиями, которые искажают границы согласия и морали, но я качаю головой, пока она снова не наполняется образами ее нежной плоти в моих руках, когда я погружаю в нее свой член. В последнее время это желание пересилило мой инстинкт убийцы. Неожиданно.
Вы должны понять, Мортимер, что мое решение отклонить ваше приглашение вызвано не отсутствием интереса. Совсем наоборот. Это очарование держит меня на привязи, хотя я задаюсь вопросом, не вы ли это дергаете за ниточки.
Я представляю, как ее бархатистый язычок обводит головку моего члена, пробегая вверх и вниз по всей его длине, посасывая так, словно это последнее, что она сможет сделать на этой земле. Я представляю, как мой Яд сосет мой член, словно это единственный смысл ее существования.
Возникает чувство сожаления, любопытство остается без ответа, дверь остается закрытой. Но я не могу принять ваше приглашение.
Ее решимость сломается. Когда я закину ее ноги себе за голову, буду наслаждаться ее киской, трахать ее до тех пор, пока она не перестанет отрицать, кому принадлежит. Она сломается. Это будет горько и кроваво. Это будет самая красивая и жуткая картина, которую я когда-либо увижу, и я не могу дождаться ее выхода.
Надеюсь, вы отнесетесь с уважением к моему решению.
Дакота
Стены моей камеры, кажется, сжимаются вокруг меня, пока я кончаю. Она будет моей. Каждой частичкой своей души, быстрее, чем она думает.
Снимая футболку, я вытираюсь насухо и бросаю ее на пол, вспоминая каждое слово, которым мы когда-либо обменивались. В глубине души всегда чувствовалось напряжение, невысказанный вызов, который сквозил в каждом предложении. Я осторожно посеял семена, убедившись, что они пустили корни в ее мыслях. Моменты ее уязвимости были самыми мучительными, когда Дакота признавалась в своей собственной борьбе с тьмой. Это были моменты, за которые я ухватился, моменты, которые я использовал, чтобы натянуть невидимые ниточки, которые притягивали ее ближе ко мне.
Я представляю ее здесь, в моей камере. Ее зеленые глаза пронизывают полумрак, ее непослушные, вьющиеся рыжие волосы рассыпаются по плечам, так и просятся, чтобы я запустил в них пальцы. Грань между манипуляцией и желанием становится все тоньше с каждой мыслью о ней, с каждой фантазией, в которой она прямо передо мной, полностью в моей власти.
Я бы хотел, чтобы у меня было окно, хотя бы зарешеченное. Чтобы лунный свет проникал внутрь, смягчая это суровое окружение. Это сама по себе фантазия – представлять, как ее лицо купается в этом серебристом сиянии, а выражение ее лица колеблется между вызовом и капитуляцией.
Время здесь неуловимо. Дни бесконечно тянутся, превращаясь в ночи, и все же кажется, что это одно и то же. Мои мысли никогда не уходят далеко от нее. Каждую секунду я провожу, распутывая ее слои, разбирая загадку, которой она является, и пытаясь понять, почему. Почему она стала единственной навязчивой идеей, которая поглощает меня. Почему я не могу остановиться?
Мир за пределами этих стен может думать, что я скован — мое тело приковано, разум сломлен — из-за трагического падения так называемого Кукловода. Но они понятия не имеют, что все это – часть моего грандиозного замысла. Я сам это выбрал. Я позволил поймать себя, позволил себе сыграть роль падшего человека, и все это с одной целью: дотянуться до нее. Притянуть ее ближе, чтобы она была в моих руках. Игра только началась.
В их глазах я не более чем кукла —марионетка, вынужденная плясать под чужую дудку. Но они не видят правды: я все еще дирижер этой симфонии, хозяин каждой навязчивой ноты. Я не пленник мелодии. Я здесь, потому что это единственный способ достучаться до нее.
Моя сила, мой контроль — они просто обрели новую форму. Это приблизит меня к моей конечной цели. Этот танец с моим Ядом – всего лишь прелюдия, тихая увертюра перед началом грандиозного представления.
Я здесь не просто так. Очень скоро мир увидит, что мое заточение – всего лишь иллюзия.